История одного кактуса. Роман для тех, кто боится любить - Евгения Владимировна Донова

– Ален, ты там живая? – раздался голос из комнаты.

Я открыла дверь и тут же наткнулась на Андрея. Он выглядел напуганным и поспешил взять меня за плечи. Я вздрогнула и освободилась.

– Тебе лучше уйти.

– Я не оставлю тебя в таком состоянии. Слушай… – Он усталым жестом провел руками по лицу и посмотрел куда-то в сторону, подбирая слова. – Прости, что я все это на тебя вывалил. Я думал…

– Не надо. Оля была права, тебе лучше уйти.

– Что она тебе наговорила?! – Он вытаращил глаза, но мое лицо ничего не выражало.

– Я слышала ваш разговор, когда шла по коридору.

– Алена, постарайся ее понять, она всего лишь пытается меня защитить.

– Мне и стараться незачем, я ее прекрасно понимаю. Тебе нужно сейчас выйти за эту дверь и никогда больше не возвращаться. Рядом со мной тебя ждут только боль и страдание.

– Зачем ты так говоришь! – воскликнул он с отчаянием. – Зачем все разрушаешь! Мы же нравимся друг другу, очень нравимся! Нам хорошо вместе.

– Было хорошо. Обычно я ограничиваюсь отношениями исключительно сексуального характера, но с тобой не хочу даже их, – с ядом в голосе сказала я, понимая, что несу полный бред, причем очень обидный.

– Потому что я признался тебе в любви? – надтреснутым голосом спросил Андрей.

– Потому что то, что ты со мной там проделал, – я небрежно махнула рукой в сторону кровати, – меня совершенно не впечатлило. Тебе нужно взять пару уроков. И еще подрасти.

Обида, которую я увидела в его глазах, ножом полоснула мне по сердцу. Он несколько секунд смотрел на меня, видимо пытаясь вспомнить, что же он нашел в такой бесчувственной дряни. Потом быстрыми шагами прошелся по номеру, собрал свои вещи, подхватил ботинки и босой вышел в коридор, громко хлопнув дверью. Слишком громко.

Если история четырнадцатилетней давности и научила меня чему-то, так это тому, что что бы ни произошло, какими бы дикими ни были события, как бы тяжело ни было уложить их в голове, жизнь продолжается. Твое сердце разрывается в груди от невысказанной боли, ты не можешь понять, как тебе жить дальше, ты, кажется, никогда больше не сможешь нормально дышать. Но дворники продолжают скрести своими метлами асфальт под окнами, соседи продолжают жарить яичницу с луком, а телевизор продолжает показывать программы в соответствии с расписанием передач. Помню, что тогда меня это поразило больше всего.

Вечером того рокового воскресенья дома работал телевизор и по нему показывали «Смехопанораму». Я долгое время пялилась в экран, а потом зашлась сумасшедшим хохотом минут на двадцать. Родители не на шутку испугались. А мой мозг отказывался принимать тот факт, что кто-то в мире может по-прежнему сидеть перед телевизором и смеяться, когда случилось такое.

В общем, это чувство было мне знакомо: когда в твоей жизни произошел какой-то трындец, но тебе все равно надо идти чистить зубы перед сном и ложиться спать. Так я и сделала.

После того как за Андреем с оглушительным грохотом захлопнулась дверь, я на автомате умылась, почистила зубы, покидала в чемодан разбросанные по комнате предметы одежды и легла в кровать, все еще смятую от наших недавних упражнений.

Он ушел и больше не вернется. Хорошо.

Мозг продолжал прокручивать события уходящего вечера, хотя я бы с радостью обменяла билеты на этот сеанс на что-нибудь другое, что угодно.

Мы с Андреем нравились друг другу, между нами было нечто большее, чем обычная симпатия. Притяжение, о котором я уже и думать забыла.

Мы были вместе, здесь, в этой кровати. Подушка еще пахла его парфюмом. Я зажмурилась и с силой вдохнула этот запах. Он пах божественно.

Я зашла с ним так далеко, как не заходила ни с кем уже долгие годы. Я позволила ему не просто войти в номер и прикасаться ко мне, я, пусть и ненадолго, впустила его в свое сердце. Потому что мне, маленькой глупой трусихе, вдруг почудилось, что я могу испытать нечто большее, чем просто очередной оргазм.

Но память сыграла со мной злую шутку. Она дождалась момента, когда я расслабилась, и со всей силы вцепилась мне в горло своими ледяными пальцами. И я сделала то, что делала всегда. Защищалась. Возвела кирпичную стену и закидала Андрея снарядами из-за этой стены, чтобы ему никогда не пришла в голову мысль подойти ко мне снова. Молодец, Алена.

Мне было стыдно, ужасно стыдно за то, как я повела себя с ним, а еще за свои слова. Но у меня не было другого выбора, так ведь? Теперь, если в нем есть хоть капля здравого смысла, он больше никогда не вернется. Хорошо. Я это заслужила. Именно это мне и нужно.

А эта пустота в груди, это неудобное, ноющее ощущение, что мне чего-то не хватает, как будто все меховые шарики кто-то разом вытащил наружу… С ними я смогу справиться. Бывало и хуже.

Я повернулась на бок и попыталась найти в своей памяти что-то хорошее. Родители, подруги, море, ощущение горячего песка под босыми ногами, запах солнца на коже после дня, проведенного на пляже… Глаза сами собой закрылись, и я провалилась в глубокий сон без сновидений.

Наутро, впрочем, все выглядело для меня намного хуже. Проснувшись от мысли о вчерашних событиях, я резко, еще до конца не проснувшись, подскочила и села в кровати. На сцену вышел стыд, загнав все другие эмоции за кулисы, и я в отчаянии закрыла лицо руками и застонала.

Зачем я все это сделала?! Приперлась в этот богом забытый отель, флиртовала с Андреем на глазах у его сестры, соблазняла его, заманила в свой номер, использовала и выгнала, бросив ему в лицо ужасные и беспочвенные обвинения! Какой кошмар.

Часы показывали начало двенадцатого, и мне надо было срочно выбираться отсюда, причем так, чтобы никто меня не увидел.

Я подскочила с кровати, судорожно покидала вещи в сумку, натянула вчерашние джинсы и свитшот, на скорую руку умылась и при помощи резинки закрутила на голове нечто, отдаленно напоминающее маленькое воронье гнездо. Подхватив сумку,