Атомный поезд - Данил Корецкий

Поездкой к жениху Оксана залегендировала путешествие с Суреном в Сочи. Сейчас она чувствовала раздражение. Как бы мать не сболтнула Кудасову.

— Про эту поездку уже забыть пора! Что ты все за старое цепляешься!

— Да ни за что я не цепляюсь. Просто говорю, что балует он тебя. Ему же потом это и аукнется.

— Ничего не балует, небось не автомобиль купил! Ты его ещё научи от жены деньги зажимать! Для дочки пожалела! — резко оборвала она причитания матери.

— Так вы женитесь? — насторожилась Ирина Владимировна.

— Посмотрим. Расписаться — дело нехитрое, только надо думать о будущем. Одно дело быть генеральшей, а другое — куковать в глухом лесу!

Мать покачала головой.

— Смотри, доиграешься… У меня в молодости была подруга — писаная красавица. Тоже всё женихов перебирала. Так и кукует одна, хотя и в городе. А генералы из лейтенантов вырастают…

— Ладно, я это учту, — недовольно сказала Оксана и направилась к себе в комнату.

— Ужинать-то будешь? — спросила на всякий случай Ирина Владимировна, глядя в узкую спину дочери.

— Нет. Мы в кафе поужинали.

Оксана закрыла за собой дверь. В её комнату родители никогда не заходили, это была её личная территория. Вся остальная жилая площадь считалась общей.

Она подошла к высокому зеркалу, остановилась напротив него и придирчиво окинула взором своё отражение. Оксане Моначковой было двадцать два года, и выглядела она очень аппетитно. Среднего роста, аккуратная худенькая фигурка: плоский живот, маленькая грудь с розовыми сосками, округлые бёдра, аппетитная попка, безукоризненной формы ноги… Кукольное личико: фарфоровые щёчки, тонкий, чуть вздёрнутый носик, чувственная линия губ и лебединая шея. Рыжеватые волосы, густые и блестящие, ниспадали до плеч ослепительным каскадом, как в рекламе шампуня. Барби, одним словом. Так её называют последние три месяца. И это ей нравится.

Игривым движением руки отбросив со лба золотистую чёлку, Оксана ласково улыбнулась в зеркало сама себе. Потом разделась, полюбовалась на своё голое тело с бритым лобком — в ванной у неё лежит бритвенный станок, которым она бреет ноги, лобок, подмышки; растёрла пальцем небольшой синячок возле пупка. Ничего, пройдёт. Кудасов не обращает внимания на такие мелочи. Хотя Сурен бы обратил.

Оксана залезла в шкаф, порывшись в бельё, достала свёрнутые в комок старые колготки, развернула и извлекла на свет божий серьги и кольцо с крупными, отборными жемчужинами. Сурен обещал ещё подарить такое же ожерелье, тогда будет полный комплект… Только как все это легализовать? Пока она надевала украшения только в компании самого Сурена и его друзей. Все солидные мужики смотрели на неё, как кот на сметану, только что не облизывались. Один даже сунул украдкой свою визитку…

Девушка надела серьги, кольцо и принялась принимать перед зеркалом соблазнительные позы.

— Голая Барби в украшениях — это улёт! — говорил Сурен, подкатывая глаза со слегка жёлтыми белками.

И глотал «Виагру», которой обычно старался не злоупотреблять, чтобы не перегружать сердце: «А то помру, что ты тогда будешь делать?»

Оксана в ответ махала руками: дескать, не говори глупостей. Но она уже успела понять одну вещь, столь же простую, сколь и непостижимую: тогда другие мужчины будут наперебой водить её в рестораны, возить на шикарных машинах и дарить драгоценности! Только за то, чтобы получить доступ к определённой части её тела и проделывать манипуляции, которые не только не вызывают неприятных ощущений, но даже доставляют удовольствие! Непостижимым было то, что эта часть тела, так же как рука или нога, досталась ей от природы совершенно бесплатно, и когда она девчонкой обыденно мыла её или защищала прокладками в критические дни, то никогда не предполагала, что, повзрослев, начнёт получать такие дивиденды… Причём оказалось, что, в отличие от других женщин, мышцы этой части тела у неё подвижны и умеют сжиматься. И хотя никаких её заслуг в этом не было, сумма дивидендов увеличивалась.

Спрятав украшения на место, она набросила лёгкий шёлковый халатик и вышла на общую площадь.

Мать хлопотала на кухне, отец сидел в зале у телевизора, полностью поглощённый футбольным матчем. Квартира показалась тесной: все друг у друга на виду, развернуться негде.

Девушка прошла в ванную комнату и повернула кран. Тоже убого: тусклый дешёвый кафель, допотопный душ, еле пропускающий воду. Ни биде, ни джакузи…

Нет, пожалуй, пора выходить замуж! Причём удачно, по любимому Суреном Карнеги.

* * *

Площадь Героев в Тиходонске — место оживлённое. По одну сторону стоит монументальный драматический театр, выстроенный в тридцатых годах прошлого века в форме трактоpa — по индустриальной моде того времени. Ходили слухи, что позже архитектора расстреляли. Якобы за то, что трактор под определённым углом и с определённой высоты напоминал фашистскую свастику. Вертолётов в то время ещё не было, как обнаружили второй вредительский вид сооружения, оставалось тайной. Но в слухи верили. Потому что разоблачить и расстрелять в те годы можно было кого угодно. И за что угодно.

Архитектора более позднего времени, создавшего высоченную стелу с парящей в высоте бронзовой статуей Богини Победы, никто и пальцем не тронул, хотя куда более веские основания для этого имелись. Во-первых, к юбке Богини он приделал дно, из которого грубо торчали обрубки ног, а во-вторых, кроме эстетического безобразия допустил технические просчёты, в результате к сегодняшнему дню статуя пришла в аварийное состояние и требовала демонтажа, денег на который, естественно, не было.

Если провести между театром и стелой воображаемую линию, то справа окажется высотное здание из ржавого железа и мутного стекла, а слева — пятиэтажное квадратное здание, выстроенное ещё при царе в самом начале прошлого века, причём в рекордные сроки, о чём убедительно сообщали цифры на фронтоне: 1902-1904 гг. Царские строители никаких поводов для репрессий не давали: здание стояло незыблемо и даже не трескалось. Мало того, оказалось, что оно возведено на грунтовых водах, но об этом узнали только тогда, когда современные работяги пробили стену подвала и внутрь, словно в пробоину корабля, тут же пошла вода. Теперь здесь располагалось Южное Управление железных дорог с его многочисленными отделами и службами, в числе которых находилось и Управление военного коменданта, поэтому к людям в армейской форме здесь давно привыкли.

Сухощавый майор лет тридцати пяти изнывал от жары даже в летней форме: рубашке с коротким рукавом и расстёгнутым воротом и лёгкой пилотке вместо бронеподобной фуражки. Впрочем, пилотку он, в нарушение устава, держал в руке. Косясь на женщин в открытых платьях, майор пересёк наискосок площадь, вошёл в Управление дороги, поднялся на второй этаж, но не свернул в отсек комендатуры, а набрал код на железной двери напротив, лишённой вывески, таблички с номером или каких-либо ещё опознавательных знаков.

— Где? — спросил он у молоденького солдата-срочника со штык-ножом на поясе.