Обреченное королевство - Брэндон Сандерсон

Он схватился за край полки одной рукой, держа Клинок в другой. Люди на вершине кряжа подались назад, но Далинар висел достаточно высоко и успел махнуть Клинком. Носитель Присяги перерубил им ноги, и четыре человека упали на землю, их ноги отнялись. Далинар выпустил Клинок — тот исчез — и, используя обе руки, прыгнул на полку.

Он приземлился на корточки, Доспехи звякнули. Паршенди попытались кинуть в него камни, но Далинар схватил пару камней величиной с голову — каждый из них легко вошел в боевую рукавицу — и бросил их в паршенди. Камни с огромной силой ударились в пращников, и те упали на плато, с раздробленной грудью.

Далинар улыбнулся и стал метать камни. Когда последний паршенди упал с полки, Далинар повернулся, призвал Носитель Присяги и оглядел поле боя. Ощетинившаяся копьями синяя стена сражалась против черно-красных паршенди. Люди Далинара все делали правильно, выдавливая паршенди на юго-восток, где они попадут в ловушку. Атаку возглавлял Адолин в сверкающих Доспехах Осколков.

Тяжело дыша от бушевавшей внутри Дрожи, Далинар поднял Клинок над головой. Носитель Присяги вспыхнул, отражая солнечный свет. Его люди радостно закричали, заглушив военную песню паршенди. Вокруг него закружились спрены славы.

Отец Штормов, но до чего приятно опять побеждать. Он спрыгнул с кряжа, не захотев спуститься медленно и осторожно. Раздробив камни, он приземлился среди группы паршенди, синий Штормсвет поднялся от его Доспехов. Он рубил, уворачивался, крутился и опять рубил, вспомнив время, проведенное вместе с Гавиларом. Побеждать. Завоевывать.

За эти годы он и Гавилар создали кое-что. Единую нацию из разрозненных обломков. Как мастер-гончар восстанавливает прекрасный упавший кувшин. Заревев, Далинар бросился на линию паршенди, с которыми уже сражалась Кобальтовая гвардия, шедшая за ним.

— Мы давим их, — прорычал он. — Передать сообщение! Перевести все роты на Башню!

Солдаты подняли копья, гонцы побежали выполнять приказ. Далинар повернулся и обрушился на паршенди, толкая себя — и армию — вперед. На севере армия Садеаса остановилась. Не имеет значения, силы Далинара сделают всю работу за них. Если Далинар сумеет пробиться вперед, он рассечет армию паршенди напополам, а потом уничтожит, прижав северную часть к армии Садеаса, а южную — к краю обрыва.

Армия бросилась вслед за ним, Дрожь била ключом. Это была мощь. Сила, большая, чем Доспехи Осколков. Энергия, большая, чем в юности. Умение, большее, чем вырабатывается продолжительной практикой. Горячка мощи. Паршенди падали один за другим. Он не мог разрезать их плоть, но разрезал их ряды. Они атаковали его, и часто их уже мертвые тела проносились мимо даже до того, как вспыхивали их глаза. Строй паршенди сломался, они начали разбегаться или отступать. Он усмехался из-за своего почти прозрачного забрала.

Это была жизнь. И власть. Гавилар был предводителем, движущей силой и сущностью их завоеваний. А Далинар — воином. Их соперники покорились власти Гавилара, но именно он — Терновник — разгромил их войска, вызвал на дуэли их предводителей и убил их лучших Носителей Осколков.

Далинар закричал, и вся линия паршенди прогнулась и рассыпалась. Алети с радостными криками хлынули вперед. К Далинару присоединились его люди, и их передовые линии накинулись на боевые пары паршенди, которые бежали на север или на юг, стараясь соединиться с группами побольше, еще державшимися.

Он достиг одной пары. Один повернулся к нему, с молотом в руке, но Далинар разрезал его одним ударом, потом схватил второго и, небрежно повернув руку, бросил его на землю. Оскалившись, Далинар поднял Клинок над его головой, нависнув над солдатом.

Паршенди неловко перекатился, придерживая руку, безусловно сломанную при падении. Он испуганно посмотрел на Далинара, вокруг него появились спрены страха.

И он был еще юношей.

Далинар застыл, держа Клинок над его головой, мышцы напряжены. Эти глаза… это лицо… Быть может, паршенди и не люди, но их лица — и их выражения — были теми же самыми. Отними у него мраморную кожу и странные живые доспехи, и этот мальчик мог бы быть конюхом в конюшне Далинара. Что он видит перед собой? Безлицего монстра в непробиваемой броне? Какова история этого юноши? Он был еще маленьким мальчиком, когда Гавилар был убит.

Далинар отошел назад, Дрожь исчезла. Один из Кобальтовых гвардейцев прошел мимо, небрежно ударив мечом по шее мальчика. Далинар поднял руку, но не успел остановить удар. Солдат даже на заметил жест Далинара.

Далинар опустил руку. Его люди носились вокруг, преследуя убегающих паршенди. Однако большинство паршенди еще сражались, сопротивляясь как армии Далинара, так и армии Садеаса. Восточный край плато находился совсем недалеко от Далинара — он действительно пронзил армию паршенди как стрела, разрезал ее по центру, отогнал их на север и юг.

Вокруг него лежали мертвые. Многие лицом вниз, получив стрелу или удар копьем от солдат Далинара. Некоторые были еще живы, хотя и умирали. Они напевали или шептали себе странную навязчивую песню. Ту самую, которую они пели, ожидая смерти.

Их шепчущие песни вздымались, как проклятия призраков на Марше Душ. Далинар считал эту смертную песнь самым прекрасным, что когда-нибудь слышал от паршенди. Казалось, она заглушает вопли раненых, лязг оружия и боевые крики идущего рядом сражения. Как всегда, каждый паршенди пел в унисон со своими товарищами. Как если бы они слышали одну и ту же мелодию, игравшую где-то далеко, и, хрипло дыша, пели под нее разбитыми окровавленными губами.

Кодекс, подумал Далинар, поворачиваясь к своим сражающимся людям. Никогда не проси своих людей пожертвовать тем, чем не можешь пожертвовать сам. Никогда не заставляй их сражаться в таких условиях, в которых ты отказался сражаться сам. Никогда не требуй от них запятнать свои руки тем, чем отказался запятнать ты.

Его затошнило. Это не красота. И не слава. Не сила, власть или жизнь. Это было отвратительно, неприятно, противно.

Но они убили Гавилара, подумал он, стараясь найти способ преодолеть внезапно появившуюся тошноту.

«Объедини их…»

Рошар был единым, когда-то давно. Неужели голос имел в виду паршенди?

Я не знаю, можно ли доверять видениям или нет, сказал он себе, его почетная гвардия выстроилась вокруг. Они могут быть от Смотрящей в Ночи или Несущих Пустоту. Или от кого-то совсем другого.

Однако именно сейчас возражения казались слабыми. Что видения хотели от него? Принести мир в Алеткар, объединить его народ, поступать справедливо и по чести. Почему он не может судить о видениях, основываясь на этом?

Он поднял Клинок на плечо и мрачно пошел среди павших на север, где паршенди были пойманы в ловушку между его людьми и Садеасом. Тошнота стала сильнее.

Что со мной происходит?

— Отец! — отчаянно закричал Адолин.

Далинар повернулся к сыну, который бежал к нему. Доспехи молодого человека были заляпаны кровью паршенди, но Клинок, как всегда, сверкал.