Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы - Рустам Максимов

Довольный собой, предводитель найшудов проинформировал нас, что победа обошлась клану Мавораш всего в полтора десятка раненых, большинство из которых встанет в строй уже через месяц. Воины рады тому, что никто из них не отправился на рандеву с предками, и считают, что основная заслуга в благоприятном исходе боя принадлежит чужестранцам с их чудо-оружием. Мы, мол, принесли с собой большую удачу, которой хватит на несколько набегов на поселения махееров.

…Угу, имя нашей удачи – Дегтярев-Шпагин крупнокалиберный, я мысленно содрогнулся, представив, что бы произошло, если бы пираты всей толпой ломанулись на палубу «Эмори». Спасибо тебе, дружище Пак Хен Сок, за воистину царский подарок…

– Друзья, о нашем походе будут сочинять стихи, наши победы прославят в песнях, – громкоголосо возвестил Улдашюр, поднимая наполненный пивом кубок. – За русских! За Дайяр! За Найшу!

Пребывая в эйфории от первого успеха, хитайтар, походу, уже грезил себя местным Фрэнсисом Дрейком, обдирающим Воровские острова словно липку. Пришлось спешно оборвать полет мысли «сэра Дрейка», пока тому не взбрело в голову захватить всю здешнюю Ойкумену. Ну, или ее половину.

Первым делом Улдашюр вывалил – в прямом смысле этого слова – на палубу целый мешок трофейных манускриптов, написанных на шкурах каких-то животных. Порывшись в этой куче документов, извлек из нее несколько штук и, потрясая ими, с гордостью заявил, что нам офигительно повезло раздобыть подробные карты архипелага махееров. А еще и лоции вод, омывающих эти самые владения. Столь ценного трофея, мол, ни разу не удалось добыть за все время противостояния найшудов с пиратами.

…Кое-кто совсем недавно искренне восхищался нашими картами, мысленно усмехнулся я. Пел дифирамбы, был готов отвалить кучу золота…

– Ваши карты, конечно, лучше, точнее, – словно прочитав мои мысли, спохватился хитайтар. – Как и ваше оружие.

– Сколько нам идти до соседнего острова? – Альберт Петрович перевел разговор в деловое русло.

– Два-три дня, если будет попутный ветер, – Улдашюр оценивающе глянул на выгнувшийся упругой дугой парус. – Либо четыре-пять дней на веслах.

Ветер оказался попутным, и через три дня наблюдатели заметили землю, оказавшуюся искомым островом. Замечу, что для нас эти три дня обернулись самой натуральной моральной пыткой, так как вождь найшудов, то и дело прикладываясь к пивной кружке, строил так называемые наполеоновские планы. Один за другим, сам же отвергая их на следующее утро. Каждым вечером вновь… доходил до нужной кондиции, и все повторялось по новому кругу.

Мы – земляне и иржики – коротали время, осваивая (язык) найшу на разговорном уровне, чтобы в бытовых мелочах не быть зависимым от наполеонистого любителя халявной выпивки. Плюс, чтобы лучше понимать тех, с кем, вероятно, еще не раз придется идти в бой плечом к плечу.

Монотонный шелест океанских волн, непрерывно качающаяся палуба под ногами, надоедающее поскрипывание снастей, не особо приятные запахи средневекового парусника… Лишь ежедневные сеансы радиосвязи с Данилово были напоминанием того, что где-то вдалеке существует привычная нам цивилизация, со всеми ее радостями и печалями.

После каждого такого разговора со штабом личный состав грустно вздыхал, а майор Рачко от души загибал непечатными выражениями в адрес махееров, америкосов и исламистов. Прекрасно понимая психологическое состояние Петровича и своих парней, я старался не заводить разговоров о будущем – прямо сейчас активно творилось это самое будущее, и, к сожалению, без нашего участия в этом процессе.

Вопреки утверждениям Улдашюра, махееры обманули. Вряд ли они это совершили умышленно, полагаю, попросту были не в курсе торговых планов ютийских купцов. С учетом того, что во время перехода мы не увидели ни одного встречного суденышка, не разглядели в океане ни одного чужого паруса, я сделал вывод, что представители воровского народца традиционно натрепали нам с три короба, опираясь на новости неизвестно какой давности.

Новости в средневековом мирке обыкновенно доходят до обывателей со скоростью наиболее быстроходного судна, верхового гонца либо специально обученной птахи. Видимо, весть о нашем появлении в архипелаге распространилась именно последним способом, с помощью пернатого курьера, близкого родственника другой птицы – птицы обломинго.

Едва наша скромная флотилия оказалась в зоне прямой видимости для наблюдателей с острова, на берегу подали хорошо заметный дымовой сигнал. Сигнал, разумеется, предназначался не нам, а патрульному «драккару», вскоре появившемуся на горизонте с зюйда и практически сразу же отвернувшему обратно на юг. Вкупе со вторым дымовым сигналом сие означало, что мы обнаружены, опознаны и смело можем распрощаться с мыслью о быстром и бескровном «блицкриге».

Часика через три сигнальщики обнаружили на кормовых курсовых углах еще один патрульный корабль, следивший за нами с весьма почтительного расстояния. Этот сторожевик шел следом, не предпринимая попыток приблизиться до момента начала сражения с аборигенами. Зато когда разразилась указанная баталия, «драккар» – соглядатай полным ходом понесся на подмогу своей эскадре.

Собственно, было бы преувеличением называть сражением полуторачасовую перестрелку с кораблями и береговыми укреплениями махееров. Словно сговорившись, обе стороны с ходу взялись швыряться друг в дружку тупыми тяжеленными предметами с помощью баллист и катапульт, явно не желая сойтись вплотную для абордажной схватки. И, если тактику хитайтара можно было объяснить здравой оценкой своих сил и возможностей – у врага имелось семнадцать «драккаров» против шести судов у найшудов, – то осторожность махееров походила на банальную трусость.

Пиратский городок раскинулся на берегу пролива, отделявшего интересующий нас остров от каменистого островка длиной около четверти мили – форпоста береговой обороны. Над мрачными скалами этого островка возвышался самый натуральный средневековый замок, судя по всему, резиденция здешнего властителя, или властителей. На стенах и башнях замка были щедро расставлены разные там катапульты и требушеты, способные метнуть все, что попадется под руку их расчетам. А под руку, как назло, попадались здоровенные каменюки, поднимавшие вокруг наших шебек-бригантин высоченные столбы воды.

На противоположном берегу примерно километровой ширины пролива имелось еще три бастиона, также располагавших метательными машинами, а в самом проливе до поры до времени затаилась эскадра противника. Возле пирсов виднелось еще с десяток небольших корабликов, сильно смахивающих, по мнению Альберта Петровича, на ладьи, куттеры или шлюпы.

Имея хорошую оптику, нам не составило труда насчитать у врага семнадцать боевых «драккаров», после чего я поинтересовался у Улдашюра, каким образом отличить ютийскую «посудину» от других. Вон, у причалов их много торчит, которая из них принадлежит южным купцам?

– Здесь нет корабля ютийцев, – сказал, словно отрезал вождь краснокожих; на опухшую от беспробудного пьянства физиономию хитайтара легла тень озабоченности. – Если бы он был в этой мокрой бабской дырке, мы бы сразу же увидели его здесь.