Никогда_не... - Таня Танич

Боже мой, боже мой, боже мой… Если все то время, пока я искала карту, она была у неё… Кто знает, что она успела оттуда стащить? И… и как? Не побежала же она домой, копировать в компьютер информацию с носителя?

Услужливая память тут же подбрасывает мне новый кадр-воспоминание: Кристи, неловко переминающаяся с ноги на ногу передо мной в фотозоне и прислоняющая к стене большую холщовую сумку, из которой выглядывает… уголок ноут-бука, чтоб её!

В самой привычке таскать с собой технику нет ничего подозрительного, в больших городах так делает каждый второй подросток, да и я сама вечно во всеоружии. Но в тот день это стало таким отличным совпадением, прямо-таки настоящим подарком для неё! Крис, чей взгляд я чувствовала на себе с того самого дня, как случайно столкнулась с ней на городском пляже, все время пасла меня и… выходит, стащила карту, как только мой ноутбук остался без внимания. Быстро перебросив содержимое носителя — всё или часть, кто ее знает, что она успела там накопировать, — она возвращает карту, подложив ее в Эмелькин в карман… А та находится ее у себя и думает, что случайно сунула это себе, даже не представляя, что это за фиговина, лучше Дэну отдать.

Только так я могу выстроить цепочку событий, произошедших несколько дней назад. Только так можно объяснить то, что у Крис есть черновые снимки с последней фотосессии и… Я даже не удивляюсь, когда вторая страничка с моими «разоблачительными» работами открывается, и я вижу там совсем не самые популярные фото из интернета — а мои личные, не все из которых есть в сети.

Вот же черт. В первую секунду потери карты я ещё подумала — если кто-то найдёт ее, я покажусь этому человеку настоящим маньяком. Потому что там все мои снимки с начала года, а он был богат на события. И фото с той самой подпольной скотобойни, где разводят редких животных, чтобы продавать их поварам пресытившихся и желающих попробовать что-то пикантное толстосумов. И дети, нюхающие клей на обшарпанном вокзале одного из маленьких, едва живых городков на границе с Евросоюзом — я ещё хотела дать название этой серии «Десять километров туда и обратно» и разместить рядом фото с двух локаций, расположенных на одинаковом расстоянии от границы, на восток и на запад.

И, конечно же, мои любимые маргиналы — очень колоритного вида бродяжка, которую я регулярно угощала круассанами и кофе у супермаркета возле моего дома, и мы с ней сидели на парапете, а она рассказывала о своём житьё-бытье, о том, кто кого крышует, и где нельзя ночевать и собирать бутылки, потому что тебя грохнут. За пару дней до того, как я купила билеты сюда, ее друг, ещё один бродяга Мишка, которого я снабжала сигаретами, рассказал мне, что «Надьку таки порешили, бомжи с понаехавших», и вообще, теснят их сейчас из насиженных точек, места очень хорошие здесь, придётся уходить.

А вот на этом фото — она ещё живая и довольная, смеётся во все свои отсутствующие тридцать два зуба, поэтому круассаны я покупала ей только самые мягкие и свежие. Как же здорово, что я успела ее тогда снять, она позировала мне и дурачилась и рассказывала, что соберёт ещё бутылок и купит себе на зиму шубу. А квартира ей не нужна, она вольная душа и никто ей не указ.

Но в Кристининой подборке она, как и всё остальное — и фото ободранных, с выпущенной кровью, но ужасающе алых туш, подвешенных за ноги, и юркие, научившиеся выживать, но упорно убегающие из этой реальности дети с обшарпанной привокзальной станции, и трудяга с объездной, обслуживающий или обслуживающая дальнобойщиков — я так и не смогла выяснить тогда, кто это, парень или девушка, для тебя я буду кем-угодно, только заплати, сказало существо — выглядит как насмешка и хайп. Как желание потешить интересы пресыщенной публики, точно так же, как живодеры, поставляющие на столы богачей тушки горностаев и выдр.

Тяжелое отупение, навалившееся на меня, мешает даже должным образом удивиться и испугаться кликабельной надписи, выскочившей под последним фото: «Вторая часть — здесь».

В том, что меня там не ждёт ничего хорошего, я не сомневаюсь. Наоборот, я уверена, что Кристина оставила что-то самое смачное, но сейчас у меня просто нет сил ничего чувствовать.

Болото с чёрной жижей, в которое я так неосторожно вступила, затягивает меня всё сильнее.

Чтобы как-то встряхнуться, кликаю по второй части статьи и жду, пока загрузится новая ссылка — это снова происходит долго, очень долго. Видимо, на подъезде к городу мы опять попали в зону плохого приёма. Тогда подожду и попробую набрать Артура. Но он вне зоны, все ещё вне зоны. Меня утешает одно — пусть и с разрывом в несколько часов, но он едет за мной, а значит, скоро появится в сети. Обязательно появится, главное дождаться.

Пробую набрать Дэна — вызов идёт! Как здорово слышать эти длинные гудки, а не отрывистые короткие — я почти отвыкла от этого за два дня. Вот только длинные гудки все продолжаются и продолжаются, их не спешит прерывать его голос. Дэн не берет трубку. Чёрт! И это после всех его: «Перезвони срочно»?! Вот я звоню — и что? Не сильно, конечно, срочно, но… как смогла.

Больше никого дёргать мне не хочется — все друзья в столице сейчас безумно далеки от моих проблем, а в родном городе вряд ли ещё кто-то захочет меня услышать. Поэтому, за неимением альтернативы, снова возвращаюсь к чтению и смотрю, что же там будет во второй части Кристининого «разоблачения».

И сразу меня охватывает ещё большее удивление. Потому что Крис продолжает исследовать мою личность и мою жизнь, рассказывая, как и когда я начала свою работу. Конечно же, она упоминает несколько скандалов десятилетней и более давности, когда, не имея ни имени, ни репутации, я пыталась сотрудничать с парочкой наших галерей и фотосалонов. Разошлись мы тогда весело и громко — я сказала, что лучше буду снимать трупы на окраинах, чем постановочные сессии семейных пар, все равно половина их них потом разведется. И вот эту фразу, которая звучит как триггер для приличных матерей, Крис повторяет, склоняя на все лады и подчёркивая, что мне уже тридцать пять, а ничего так и не изменилось «к зрелости». И что я как была беспардонной тусовщицей и скандалисткой, так и осталась.

Старается она совершено зря. Создать образ хуже того, который она уже сделала мне в глазах местной публики, почти невозможно. Хотя… Я вижу, что это ещё не конец — впереди целых две страницы.

Далее идут скрины моих высказываний из давних дружеских постов-интервью о том, что хорошая фотография должна вызывать желание отвернуться и в то же время невозможность это сделать. Конечно же, они только подтверждают мой образ любительницы чернухи и дешевого хайпа, и Крис делает новую подборку — на этот раз не моих работ, а моих личных фото из соцсетей, которые я уже не веду, под каждым указывая год и возраст. Молодец, поиском она умеет пользоваться лучше меня — о некоторых снимках я успела забыть. Но, говоря откровенно… они мне нравятся. Да, они дурацкие, сумасбродные, иногда полные пустого эпатажа, иногда полного дуракаваляния — но это моя жизнь, и она такая, как есть. И я рада, что никогда ее не стеснялась.

О, а мы неплохо смотримся вместе — первая мысль, посещающая меня, когда вижу старую фотку с Вэлом времён начала нашего знакомства. Мы здесь пьяненькие и довольные, на очередной вечеринке, все в блёстках, я — с потекшим макияжем, а Вэл — с бокалом шампанского в тонких пальцах, рубахой нараспашку и длинными волосами, которые он тогда носил на манер аристократов восемнадцатого века, повязав тонкой лентой и выпустив на висках игривые пряди. Постепенно вспоминаю тот день и тихо смеюсь, несмотря на не самое веселое настроение — это было преддверие Октоберфеста, Вэл танцевал в клубе у шеста, изображая баварскую пастушку, после чего дважды чуть не выпал из такси, а я его спасала, как могла.