Воспоминания. Время. Люди. Власть. В 2 книгах. Книга 1 - Никита Хрущев

Встречаясь с Соколовым, я доказывал ему свое, был убежден, что он поймет и поддержит меня, но внезапно встретил сопротивление. Как ни старался я повлиять на него, он демонстрировал свою неприступность в этом вопросе. Тут я понял, что он спросил Берию, который высказался против. Берия всегда выступал против, если любой из членов Политбюро выдвигал какое-либо новое интересное дело: возражал, а спустя какое-то время сам вносил это же предложение Сталину и наживал на чужом моральный капитал. Соколов же приводил те доводы, что это сложно, нерационально, непрогрессивно. Он, только что вернувшись из США, нигде не видел там сборного железобетона, а только монолитный. Не соглашаясь с ним, я возобновил контакт с отцом будущего президента АН СССР Келдышем, крупнейшим ученым по железобетону[869]. Но и он не поддержал нас. Моей опорой оставался только Садовский, а все крупные светила строительства и видные администраторы выступали против.

Тогда я попросил Садовского написать докладную на мое имя с полными инженерными расчетами, опровергавшими стародедовские методы. Записка была составлена убедительно и производила серьезное впечатление. Теперь я решил поговорить со Сталиным, но сначала хорошенько подковаться. Я знал, что сейчас же подключится Берия, потом спросят мнение Соколова, Келдыша и провалят мое предложение. Потому-то я и считал необходимым, чтобы написал такую докладную именно инженер с указанием всех процессов изготовления строительных деталей, сборки, затрат материалов, выгод во времени и прочего. Добавив записку от себя лично, я отправил все к Сталину. Там содержались расчеты экспериментального строительства двух заводов сборного железобетона производительностью от восьмидесяти до ста двадцати тысяч кубометров (по тем временам – баснословный объем). Один завод предлагалось построить на Красной Пресне в Москве, близ Москвы-реки, другой – в Люберцах[870].

Сталина раздражало, когда оппоненты возражали против каких-то новинок, доказывая, что вот за границей такого нет. Я знал эту черту Сталина и решил ее использовать, сделав упор на то, в чем главным образом возражает Госстрой. Инженеры всегда говорили: «Дать новому путевку в жизнь или же завалить, Госстрою ничего не стоит». И я написал, что в Госстрое ссылаются на то, что за границей сборного железобетона нет, а поэтому и нам совать сюда свой нос не следует. Госстрой стоял за старый метод – с монолитным железобетоном, который применялся и применяется и у нас, и за границей, а следовательно, он считает, что так останется и в будущем. Спустя какое-то время при встрече со Сталиным я его спросил: «Товарищ Сталин, я вам послал записку», – и рассказал о сути дела. Он ответил: «Я вашу записку читал». – «А приложение к ней, докладную Садовского прочли?» – «Я ее полностью просмотрел». – «Каково ваше мнение?» – «Очень интересная записка, расчеты я считаю правильными и вас поддерживаю».

Мне этого было достаточно, после такой поддержки все препятствия отметались. Вскоре моя записка была направлена Сталиным в Госплан. Там рассчитали, какие материалы нужны для названных заводов, и мы приступили к строительству крупнейших предприятий сборного железобетона. Единого строительного управления тогда не было, вопросами строительства занимался заместитель председателя Моссовета. Существовало много отдельных строительных управлений и трестов, включая Управление по строительным организациям, которые не подчинялись Моссовету. Это стройконторы крупных заводов или министерств. Моссовет проводил линию привлечения крупных средств на жилищное строительство, поэтому любая инициатива, которая проявлялась министерствами по строительству жилья для своих служащих, приветствовалась. Другой возможности утолить жилищный голод на те времена и не было. Проблема жилья не решена и сейчас, многие граждане ютятся в подвальных помещениях или в уплотненных до невозможности квартирах.

Главная цель состояла в организации жилищного строительства на потоке. На какие элементы будут разбиваться детали жилья? Мы сами этого не знали, не было конструктивного решения. Опять начались поиски. Заграничные примеры у нас отсутствовали. Ни в Америке, ни в Европе такого метода еще не применяли, надо было думать самим, к чему большинство инженеров-строителей не были подготовлены. Я решил привлечь к делу инженеров-механиков, у которых уже был накоплен огромный опыт конструирования машин, требующих большой точности. При сборном железобетоне требовалась именно большая точность. Я обратился к инженерам завода «Красный пролетарий». Они с энтузиазмом взялись за реализацию предложения, и я почувствовал твердую опору под ногами. Вероятно, думал я, новая конструкция будет далека от совершенства и поначалу окажется похожей на первую «паровую машину». Но постепенно она усовершенствуется, подвергнется изменениям. Всякое новое дело так начинается. Я не боялся этого. Надо приступить к делу изготовления деталей, и сразу появятся новые, лучшие решения. Так всегда происходит в инженерной практике.

Помню свою первую беседу с конструкторами-краснопролетарцами. Раньше они ничем подобным не занимались. Им надо было охарактеризовать идею и объяснить, чего мы хотим от них в смысле ее инженерного оформления. Никто прежде не занимался производством деталей сборного дома. Все привыкли к кладке кирпичом, блоками, шлакоблоками, но о крупных деталях понятия не имели, так же как не было армированного железобетона. Я себе представлял конструкцию такого дома в виде каркаса с заполнением: простенки и наружные стены из плит железобетона или блоков. То есть речь шла о переходном этапе от старого метода к сборному железобетону. Потом мы пришли к выводу, что надо делать большие панели размером в комнату. На каркас навешивали панели, получался дом полной сборки. Инженерам с «Красного пролетария» требовалось разработать опорные колонны, чтобы далее на каркас можно было навешивать железобетонные плиты с оконными и дверными проемами и замонолитить их, заделать швы так, чтобы они не продувались и не пропускали влагу. Это очень важно.

Тут появились трудности не конструктивного порядка, а исполнения: швы заделывались недобросовестно. Поступали жалобы, что квартиры промерзают, их продувает. Жилец не обязан входить в анализ того, почему продувает или протекает. Пришлось установить более серьезный контроль при приемке зданий. Наконец, «Красный пролетарий» изготовил станок-автомат, делающий металлический каркас, который потом заполнялся раствором бетона и шел в «пропарку». Теперь опоры для каркаса могли готовить уже сборными, раньше их вязали проволокой, а позже сваривали толстые элементы. Новый автомат проволоку подавал сам, она выравнивалась и тут же сваривалась. Каркас для колонны или других элементов сборного жилища вращали при сварке тоже автоматизированно. Готовое изделие сразу шло на склад, а потом на строительную площадку.

В процессе создания станков для изготовления металлических каркасов под заполнение их бетоном нужное решение нашел строитель Лагутенко[871], недавно скончавшийся. Узнав о том из газеты, я вспомнил, как много времени провел с этим замечательным новатором, который умело способствовал механизации производства сборного железобетона. Я всегда искал таких людей, как он. Лагутенко предложил делать бескаркасный дом с железобетонными несущими стенами, что при сборке окажется проще. Стены будут и защищать от внешних воздействий, и воспринимать нагрузку. У меня к каркасу было больше доверия: не разрушилось бы здание! Навесные железобетонные стены на каркасе требовали меньше металла и являлись только защитными. Они могли изготавливаться из легкого бетона либо пенобетона с легким заполнителем. Но в идее Лагутенко привлекала простота сборки: получалось настоящее панельное строительство. Решили проверить на практике и потом определить, какому направлению дадим путевку в жизнь: каркасному или панельному.