Черчилль. Биография - Мартин Гилберт

26 июня Черчилль был в Лондоне. Выступая в палате общин, он раскритиковал отказ лейбористского правительства принять участие в конференции в Париже, на которой должны были создать общий фонд угля и стали для Западной Европы. «Отсутствие Британии, – сказал он, – может перечеркнуть надежды на окончательное соглашение и нарушить баланс в Европе». Он объяснял: «Я полностью за примирение между Францией и Германией, за возвращение Германии в европейскую семью, но это предполагает, как я всегда настаивал, что Британия и Франция должны действовать сообща, чтобы на равных условиях вести дела с Германией, которая гораздо сильнее, чем одна Франция». Отказ лейбористского правительства от участия в конференции продемонстрировал, по его словам, «подлое отношение». В том же выступлении он одобрил действия ООН, последовавшие за вторжением Северной Кореи на территорию Южной. 5 июля со стороны консерваторов поддержал намерение правительства послать войска, чтобы противостоять неспровоцированной агрессии северных корейцев.

27 июля выступил за проведение секретного заседания палаты, чтобы обсудить наращивание присутствия советских вооруженных сил по всему миру. Эттли был против. Палата проголосовала, и предложение Черчилля не прошло, хотя недостало всего одного голоса: 295 против 296. Теперь Черчилль начал готовиться к выступлению на ассамблее Совета Европы, где собирался призвать к созданию Европейской армии. 6 августа он вылетел в Страсбург и там на протяжении четырех дней работал над речью. Макмиллан, который был с ним, записал в дневнике 10 августа: «Нельзя не восхищаться его необычайным вниманием к деталям и стремлением к совершенству».

Черчилль выступил 11 августа, призвав западноевропейские страны «сделать максимум» для обеспечения безопасности Европы. Его очень радует, сказал он, что немцы, «невзирая на собственные проблемы, прибыли сюда, чтобы разделить наши тревоги и умножить наши силы. Свобода и западноевропейская цивилизация оказались под угрозой русской коммунистической агрессии, подкрепленной гигантскими вооружениями. Если немцы соединят свою судьбу с судьбой Западной Европой, мы будем отстаивать их безопасность и свободу так же свято, как и собственную. В Европе, – говорил он, – должен быть создан реальный оборонительный фронт. Те, кто служит высшим целям, должны думать не о том, что они могут получить, а о том, что они могут дать. Пусть в этом заключается наше соперничество в ближайшие годы».

Резолюция Черчилля о создании европейской армии была поддержана 89 голосами. 5 делегатов высказались против, 27 воздержались – в основном делегаты от британской Лейбористской партии. Западная Германия согласилась выделить в европейскую армию пять или шесть дивизий. Франция не возражала. «Окончание распрей между Францией и Германией, – написал Черчилль Трумэну 13 августа, – является тонким ходом со стороны французских лидеров и очевидно доказывает уверенность Западной Германии в нашей – и вашей – добросовестности и доброй воле. Я рассматриваю это как огромный шаг вперед к тому миру, за который вы и я боремся. Это укрепляет надежду на избежание третьей мировой войны».

Вернувшись в Англию, Черчилль 26 августа выступил по радио с политическим заявлением от имени партии, в котором выразил сожаление, что правительство проигнорировало сделанное им в феврале 1949 г. в Эдинбурге предложение организовать встречу с советскими лидерами на саммите. «Единственный способ иметь дело с Россией, – сказал он, – это обладать превосходящими силами, но при этом действовать разумно и честно». 12 сентября в палате он раскритиковал правительство за разрешение продолжать продажу станков России. «Является нелепостью, – заявил он, – что британские войска отправляются воевать на край света в Корею, а мы поставляем или намерены поставлять, если не реальное оружие, то средства для его создания тем, кто их убивает или намерен убивать. Я надеюсь, – продолжал Черчилль, – что у подавляющего большинства в палате сложилось такое же мнение: наша страна не должна поставлять Советской России или советским странам-сателлитам никаких станков, способных производить вооружение, никаких механизмов или двигателей, которые могут быть использованы в военных целях, до тех пор, пока продолжается нынешняя напряженная обстановка». Обращение Черчилля имело успех, и продажа станков прекратилась. Но через неделю ему не удалось убедить правительство не вводить в действие закон о национализации черной металлургии, поскольку страна разделилась практически поровну по отношению к этому вопросу. Правительство же сочло, что «волнения в ровно и эффективно работающей отрасли промышленности негативно скажутся на оборонной программе».

1 октября Черчилль отметил редкий юбилей для политика: пятьдесят лет со дня первого избрания в парламент. Через десять дней он улетел в Данию получать почетную научную степень в университете Копенгагена. Выслушав чрезвычайно высокую оценку своей роли лидера в годы войны, Черчилль сказал: «Я всего лишь служил своей стране. Если бы в какой-то момент мне не удалось проявить решимости сражаться и побеждать, меня тут же и совершенно справедливо отодвинули бы в сторону».

Снова Черчилль вспомнил о войне в конце октября, когда палата общин наконец вернулась в свое довоенное помещение в Вестминстерском дворце, которое пострадало от бомбежек в мае 1940 г. Выступая после Эттли, Черчилль назвал себя «ребенком палаты общин» и добавил: «Премьер-министр сказал, что палата общин – мастерская демократии. Это совершенно верно. Но у нее есть и другая, не менее важная функция. Она – защитница народа от насилия власти. Я не имею в виду партийную принадлежность, это крайне неуместно в данном случае. Но палата общин всегда контролировала и при необходимости меняла правителей и министров, назначенных короной. Она всегда выступает против олигархии и единоличной власти. Все эти традиции, которые столетиями формировали нас, в огромной степени отражают господствующую мысль человечества. Все эти традиции питались идущими из общества жизненными соками. Как результат избирательное право расширялось, пока наконец не стало всеобщим. Палата общин выступает за свободу и закон».

Эттли решил назвать одну арку в палате, не пострадавшую от бомб, «аркой Черчилля». Черчилль был тронут. Через неделю в результате простого голосования в палате образовалось антиправительственное большинство в шесть голосов. «Сахар для птичек», назвал его Черчилль. Но поскольку это голосование не было вотумом доверия, правительству не пришлось уходить в отставку.

30 ноября Черчиллю исполнилось семьдесят шесть лет. В этот день, в дебатах по международным делам, он опять выступил за встречу в верхах. Он сказал, что «такая встреча, даже сам процесс подготовки к ней является лучшим способом избежать третьей мировой войны не умиротворением оппонентов с позиции слабости, но разумными мерами, честной игрой с позиции силы и проявлением нашей решимости». Через две недели, в ходе очередных дебатов, он с энтузиазмом поддержал Эттли по вопросу тесных англо-американских отношений и одобрил его намерение помочь с перевооружением Западной Германии. Решение принять Западную Германию как неотъемлемую часть западноевропейской оборонительной структуры было принято Эттли и Бевином вопреки желанию большинства их коллег по кабинету. Но они знали, что, несмотря на враждебное отношение к этому их партии и Министерства иностранных дел, они могут положиться на Черчилля, который обеспечит поддержку консерваторов, составляющих половину электората, и решение тем самым станет двухпартийным. Черчилль уже поступал таким образом по вопросу о независимости Индии.