Пропавшие девушки Парижа - Пэм Дженофф

Внутри лежала стопка фотографий, аккуратно перетянутая кружевной ленточкой. Грейс развязала ее. Капелька крови упала с пальца на ленточку, безнадежно испортив кружево. В стопке находилось штук десять фотографий. Каждая – портрет молодой женщины. Все они были настолько не похожи друг на друга, что вряд ли их связывали родственные узы. Некоторые были запечатлены в военной форме, другие – в отутюженных блузках или блейзерах. На вид все женщины не старше двадцати пяти лет.

Фотографии обжигали руки, словно она держала что-то слишком интимное, порочное. Грейс хотелось подальше убрать снимки, позабыть, что она их видела. Но темные глаза девушки на верхней фотографии притягивали взор. Кто она?

И тут с улицы донесся вой сирен. Грейс приняла это на свой счет: полиция едет арестовать ее за то, что она залезла в чужой чемодан. Грейс принялась судорожно перетягивать фотографии кружевом, чтобы убрать конверт на место. Но лента ровно не завязывалась, ей не удавалось вложить снимки в конверт. Сирены выли все громче. Времени не было. Грейс незаметно сунула фотографии в свою сумочку и ногой задвинула чемодан под скамью, подальше от посторонних глаз.

И зашагала к выходу, чувствуя, как дергается порезанный палец.

– Знала же, – бормотала она себе под нос, – что нельзя идти через вокзал, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Лондон, 1943 г.

Директор кипел от ярости.

Широкой, как медвежья лапа, ладонью он грохнул по длинному столу – так сильно, что даже на его дальнем конце чашки задребезжали, из них выплеснулся чай. Шутки и болтовня, которые обычно слышались на утреннем совещании, мгновенно стихли. Директор побагровел.

– «Сгорели» еще два агента, – бушевал он, не удосуживаясь понизить голос. Проходившая по коридору одна из машинисток остановилась, заглянула в комнату и, вытаращив глаза, поспешила прочь. Элеонора быстро поднялась из-за стола и захлопнула дверь, раскроив облако сигаретного дыма, плававшее над ними.

– Так точно, сэр, – пролепетал капитан Майклс, атташе ВВС Великобритании. – Агенты, сброшенные близ Марселя, были арестованы буквально через несколько часов после прибытия на место. Не имея от них известий, мы предположили, что они убиты.

– Кто эти агенты? – спросил Директор. Грегори Уинслоу, начальник Управления спецопераций, в прошлом был полковником сухопутных войск. Он воевал еще в Первую мировую и был отмечен множеством наград. В свои почти шестьдесят лет внешне он оставался статным и величавым. В штаб-квартире все называли его просто «Директор».

Капитана Майклса его вопрос привел в замешательство. Для тех, кто руководил операциями на расстоянии, полевые агенты были безымянными фигурами на шахматной доске.

В отличие от Элеоноры, сидевшей рядом с ним.

– Гарри Джеймс. Уроженец Канады, выпускник колледжа Магдалины Оксфордского университета. Эван Питерсон, служил в Королевских ВВС. – Она наизусть знала биографии всех агентов, которых они забрасывали в тыл врага.

– За этот месяц уже вторая череда арестов. – Директор жевал мундштук нераскуренной трубки.

– Третья, – тихо поправила его Элеонора. Ей не хотелось, чтобы Директор разозлился еще больше, но лгать она тоже не могла. Почти три года миновало с тех пор, как Черчилль санкционировал создание Управления спецопераций (УСО), перед которым он поставил задачу «воспламенить Европу» путем подрывной деятельности. За это время в Европу было заброшено почти триста агентов для проведения диверсий на военных заводах и путях железнодорожного сообщения. Большинство в составе подразделения «Сектор Ф» были отправлены в Европу, чтобы расшатать местную инфраструктуру и вооружить французских партизан в преддверии открытия второго фронта, о чем давно ходили слухи.

Но за стенами штаб-квартиры на Бейкер-стрит работа УСО не получала высокой оценки. Эм-ай-6[4] и другие традиционные правительственные агентства негодовали, считая, что диверсии УСО подготовлены непрофессионально и ставят под угрозу срыва их собственные секретные операции. К тому же успешность работы УСО трудно было соизмерить в количественном выражении – как в силу их засекреченности, так и потому, что их эффективность невозможно было объективно оценить до высадки союзных войск на европейском континенте. А в последнее время управление преследовали неудачи: провалы агентов следовали один за другим. Неужели масштабность операций сделала их заложниками собственного успеха? Или причина крылась в чем-то совсем ином?

Директор повернулся к Элеоноре, которая внезапно оказалась в роли добычи, привлекшей внимание льва.

– Тригг, в чем дело, черт возьми? Агенты плохо подготовлены? Допускают ошибки?

Элеонора была немало удивлена. В УСО она пришла работать секретарем вскоре после создания организации. Ей стоило немалых трудов заполучить это место: она была женщиной, да к тому же еще и полькой по национальности – польской еврейкой. Мало кто считал, что она вправе служить здесь. Нередко она сама удивлялась тому, что ей, уроженке маленькой деревушки близ Пинска, удалось пробиться в коридоры власти в Лондоне. Но она убедила Директора дать ей шанс и, благодаря своим знаниям и профессионализму, пристальному вниманию к малейшим деталям и энциклопедической памяти, завоевала его доверие. На протяжении всех лет службы в УСО ее должность и жалованье оставались неизменными, но теперь она скорее исполняла обязанности советника. Директор требовал, чтобы во время совещаний она сидела не на дальнем конце стола вместе с другими секретарями, а по правую руку от него. (На этом он настаивал, подозревала она, отчасти потому, что был глуховат на правое ухо, в чем он больше никому не признавался. И после совещаний она всегда при закрытых дверях представляла ему полный отчет о рассмотренных вопросах, дабы он что-нибудь не упустил.)

Однако сегодня Директор впервые предложил ей высказать свое мнение при других.

– При всем уважении, сэр, дело не в плохой подготовке или в плохом исполнении. – Элеонора вдруг остро осознала, что к ней прикованы взгляды всех присутствующих в комнате. Она гордилась своей способностью сохранять неприметность в управлении, привлекать к себе как можно меньше внимания. Но теперь с нее, так сказать, сдернули покрывало, и мужчины смотрели на нее с откровенным скептицизмом.

– А в чем? – спросил Директор. Выдержкой он никогда не отличался, а сейчас его терпение и вовсе было на исходе.

– В том, что все наши агенты – мужчины. – Элеонора тщательно подбирала слова, не позволяя ему торопить себя. Она стремилась донести до него свою мысль в наиболее корректной мягкой форме, чтобы не обидеть. – Во французских городах почти не осталось молодых мужчин. Они либо призваны в ЛФВ[5], либо служат в ополчении коллаборационистского режима Виши, либо сидят в тюрьмах за отказ служить в них. Поэтому наши агенты сразу бросаются в глаза.