Пропавшие девушки Парижа - Пэм Дженофф

– И что же прикажете делать? Пусть уходят в подполье?

Элеонора покачала головой. Агенты не могут прятаться. Чтобы добывать информацию, они должны взаимодействовать с местным населением. Источник наиболее ценных сведений – повседневные наблюдения обычных граждан: официантка в Лотреке подслушала болтовню подвыпивших офицеров; жена фермера заметила изменения в расписании поездов, что катили мимо полей. К тому же агентам необходимо налаживать контакты с reseau – участниками местных сил Сопротивления, чтобы поддержать их усилия в борьбе с немецкими оккупантами. Нет, агенты «Сектора Ф» не могут действовать, прячась в подвалах и пещерах.

– Как же быть? – напирал Директор.

– Есть еще один вариант… – Она запнулась под его взглядом, в котором сквозило нетерпение. Элеонора не имела привычки лезть за словом в карман, но ее предложение было столь дерзким, что она боялась его озвучить. Она сделала глубокий вдох. – Посылать женщин.

– Женщин? Не понимаю.

Эта идея возникла у нее несколько недель назад, когда она наблюдала, как одна из девушек в центре связи быстро и уверенно декодировала сообщение, поступившее от агента, который действовал на территории Франции. Какие таланты пропадают впустую, подумала тогда Элеонора. Ей бы передавать сообщения из-за линии фронта. Идея эта была столь чужеродной, что несколько дней никак не могла созреть в голове у Элеоноры. Она не собиралась излагать сейчас свою полусформировавшуюся мысль, но пришлось – как-то само собой получилось.

– Да. – Элеонора слышала истории про женщин-агентов, хитрых оперативниц, которые работали в одиночку на востоке, передавая сообщения, устраивая побеги военнопленных. Такие случаи имели место и в Первую мировую войну; возможно, тогда их было даже куда больше, чем многие полагают. Но вот разработка официальной программы по подготовке и внедрению в стан врага агентов-женщин – это нечто совсем иное.

– И что они будут делать? – спросил Директор.

– То же, что и мужчины, – ответила Элеонора, внезапно раздосадованная тем, что она вынуждена объяснять очевидное. – Работать курьерами. Передавать сведения по рации. Вооружать партизан, взрывать мосты. – На внутреннем фронте женщины взяли на себя самые разнообразные роли, не только работая медсестрами и служа в частях местной обороны. С таким же успехом они могли бы быть и агентами. Почему это так трудно понять?

– Женский сектор? – подал голос Майклс скептическим тоном.

Проигнорировав его реплику, Элеонора посмотрела прямо в лицо Директору.

– Подумайте об этом, сэр, – сказала она. По мере того, как выдвинутая ею идея крепла в ее сознании, росла и ее убежденность в собственной правоте. – Молодых мужчин во Франции раз-два и обчелся, а женщины всюду. На улицах, в магазинах, в кафе. Что касается женщин, которые уже работают здесь… – Элеонора помедлила, размышляя об операторах радиосвязи, которые неутомимо трудились в УСО. В своей области они были безупречны: обладали необходимыми навыками и знаниями, были всецело преданы делу, которому служили. Но в силу тех же самых качеств, благодаря которым они слыли непревзойденными профессионалами, на роль разведчиц они были непригодны. Они слишком вжились в свой образ – из таких хороших оперативниц не подготовишь; к тому же они видели и знали слишком много, чтобы забрасывать их в стан врага. – Они тоже не подойдут. Нужно набирать свежие кадры.

– Но где мы их найдем? – спросил Директор, по-видимому проникаясь ее идеей.

– Там же, где находим мужчин. – Действительно, у них не было кадрового резерва оперативников. – Будем искать среди военнослужащих женской вспомогательной службы, корпуса медсестер, в университетах и профессиональных училищах, на фабриках и на улицах. – По анкетным данным невозможно определить, что вот этот человек станет идеальным агентом, и дипломы разведчиков тоже нигде не выдают. При подборе агентов зачастую руководствуются интуицией. – Будем подбирать такие же кандидатуры – находчивых, умеющих приспосабливаться, в совершенстве владеющих французским, – добавила Элеонора.

– Но их придется обучать, – указал Майклс, намекая, что это непреодолимое препятствие.

– Как и мужчин, – заметила Элеонора. – Разведчиками не рождаются.

– А потом? – спросил Директор.

– А потом – заброска в тыл противника.

– Сэр, – вмешался Майклс. – Женевская конвенция прямо запрещает участие женщин в боевых действиях. – Мужчины за столом закивали, ухватившись за этот довод.

– Женевская конвенция много чего запрещает, – парировала Элеонора. Ей были известны все темные закоулки УСО, все уловки и лазейки, к которым прибегало управление, чтобы «срезать углы» и обойти закон в отчаянных условиях военного времени. – В качестве прикрытия можно зачислить их в Корпус медсестер.

– Мы подвергли бы риску жизни жен, дочерей и матерей, – не сдавался Майклс.

– Мне это не нравится, – заявил один из военных с дальнего конца стола. Элеонору охватило нервное беспокойство. Директор был не самый волевой лидер. Если остальные поддержат Майклса, он может пойти на попятную.

– Вы предпочитаете каждые две недели отправлять на заклание к немцам с полдюжины наших мужчин? – язвительно осведомилась Элеонора, изумляясь собственной смелости.

– Что ж, надо попробовать, – с несвойственной ему решительностью положил конец спору Директор и затем обратился к Элеоноре: – Устраивайте офис в Норджби-Хаусе – это здесь рядом, на нашей улице. И дайте мне знать, что вам нужно.

– Я? – удивилась Элеонора.

– Идея ваша, Тригг. Вы и возглавите всю эту чертовщину.

Памятуя о потерях, что они обсуждали не далее как несколько минут назад, Элеонора поморщилась: ее покоробил выбор слов Директора.

– Сэр, – вмешался Майклс. – Я не думаю, что мисс Тригг обладает соответствующей квалификацией. Не в обиду ей будет сказано, – добавил он, качнув головой в ее сторону. Мужчины с сомнением смотрели на Элеонору.

– Я не обиделась. – Она давно приучила себя не реагировать на пренебрежительное отношение мужчин, с которыми ей приходилось работать.

– Сэр, – поддержал Майклса армейский офицер, сидевший на дальнем конце стола, – я тоже считаю, что для этого дела мисс Тригг – не самый удачный выбор. Учитывая ее происхождение… – Головы вокруг стола закивали, скептицизм в лицах сопровождался ропотом. Элеонора чувствовала на себе пытливые взгляды участников совещания, ставивших под сомнение ее преданность. Чужачка, словно говорили их лица, нельзя ей доверять. Несмотря на все ее заслуги перед УСО, в ней до сих пор видели врага. Для них она оставалась пришлой, иностранкой. И вовсе не потому, что она не пыталась стать своей. Элеонора приложила немало усилий, чтобы ассимилироваться, избавиться от акцента. Подала документы на получение британского гражданства. Заявление ее не было удовлетворено – непонятно, на каком основании; даже Директор, при всех его допусках и возможностях, не сумел выяснить причину отказа. Несколько месяцев назад она представила документы на повторное рассмотрение, приложив к ним рекомендательное письмо от Директора в надежде, что это поспособствует принятию решения в ее пользу. Ответа она пока не получила.