Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945 - Отто Скорцени

В 1935 году я вступил в единственный функционировавший в то время Немецкий гимнастический союз. В вечерние часы здесь предоставлялась возможность заниматься физическим развитием своего тела. Поскольку общественные мероприятия разрешалось проводить только близким к австрийскому правительству обществам, то большая часть молодежи, в том числе и из круга моих друзей, воздерживалась от их посещения. Мы собирались в нескольких небольших клубах или частных кружках, которые можно было по пальцам пересчитать. В них я познакомился с массой прекрасных людей — врачами, мелкими фабрикантами, юристами и представителями прочих профессий, — происходивших из солидных буржуазных венских семей, ставших к тому времени редкостью.

События февраля — марта 1938 года явились для широкой общественности, как, впрочем, и для меня, полной неожиданностью. О действительном положении вещей нас проинформировали газеты, и то довольно смутно. В любом случае речь шла о восстановлении нормальных отношений между Германией и Австрией, а также о подлинном внутреннем примирении. Объединения обеих стран никто не видел даже в самых смелых мечтах. Когда же 12 февраля федеральный канцлер Шушниг[10] посетил с визитом Берхтесгаден[11], мы были уверены, что вскоре назревшие вопросы разрешатся самым благоприятным образом. Все круги венского населения охватила лихорадка ожидания этого политического решения. И вот в своей речи перед активистами Отечественного фронта[12] от 9 марта в Инсбруке[13] федеральный канцлер провозгласил о предстоящем в ближайшее воскресенье народном голосовании.

10 и 11 марта напряжение в Вене достигло апогея. В наиболее худшее положение, как нам казалось, попали государственные служащие, которым предстояло голосовать в своих учреждениях. Лично я был полон решимости проигнорировать это голосование. Из бесед со своими знакомыми и друзьями мне стало известно, что такого же мнения придерживаются многие граждане. Однако внутреннего удовлетворения от данного решения не наступало.

В рамках Немецкого гимнастического союза уже давно были созданы так называемые взводы обороны, в одном из которых состоял и я. В связи с возникновением в Вене угрожающей ситуации 12 марта 1938 года после полудня нам назначили сбор в своих гимнастических залах. Только я хотел переодеться в раздевалке гимнастического зала нашего союза, как по радио передали сообщение об отставке правительства Шушнига. Оно прозвучало подобно разрыву бомбы.

Мы все приветствовали отставку старого правительства, которое на протяжении последних шести лет ограничивалось только изданием декретов и показало себя неспособным справиться с затяжным экономическим кризисом. Не удалось ему добиться и ослабления внутренней напряженности. По призыву руководства Немецкого гимнастического союза все «взводы обороны» должны были направиться во внутренний город к ведомству федерального канцлера, а завершить этот день планировалось проведением факельного шествия. Я и подумать не мог, что мне предстоит сыграть в этих событиях весьма захватывающую роль.

На автомобиле, в который я пригласил еще несколько своих друзей, мы поехали во внутренний город и припарковали машину поблизости к площади Балхаузплац. Вскоре все прилегающие к ней улицы, шедшие по направлению к резиденции канцлера, наполнились толпами народа. Мы, играя одновременно роль зрителей и ответственных за соблюдение порядка, стояли на боковой улице позади этого здания, в котором, насколько нам было известно, решалась судьба нашей родины.

Внезапно со стороны Миноритской площади подъехала автомашина выездной полицейской команды. Мы не поверили своим глазам, когда увидели, что у всех полицейских на рукавах нацеплены повязки со свастикой. Как такое могло произойти? Теперь нам стало ясно, что серьезные перемены в Австрии уже начались и что они зашли намного дальше, чем мы могли предположить. Вопрос заключался только в том, насколько принимавшие решение господа были способны повернуть все к лучшему? Тут, словно откликнувшись на крики толпы, на балконе появился новый федеральный канцлер Зейсс-Инкварт[14].

Он выступил с краткой речью, но мы стояли слишком далеко и слов не разобрали. Внезапно открылись ворота, из них выехал большой черный, скорее всего, правительственный автомобиль и устремился прочь. Немного погодя на улице засуетились какие-то люди, среди которых был и председатель Немецкого гимнастического союза Бруно Вейс. Он быстро подошел ко мне, чему я несказанно удивился, так как не ожидал его здесь увидеть. Вейс совсем не походил на человека, занимающегося политикой. Его знали как великолепного организатора, и он пользовался большой популярностью. Мне показалось, что Вейс чем-то взволнован.

— Какое счастье, что я нашел здесь надежного человека из нашего союза! — воскликнул он. — Дорогой Скорцени, у меня к вам важная просьба! Вы видели выехавший большой черный лимузин?

Я кивнул, и он продолжил:

— В машине был федеральный президент Миклас[15]. Мы здесь, в резиденции федерального канцлера, в большой тревоге! Только что нам стало известно, что в президентском дворце разместился сильный отряд батальона гвардии. Однако небольшой группе парней из охранных отрядов[16] из Флоридсдорфа[17] поручено выдвинуться во дворец и взять его под защиту. Мы опасаемся, что при встрече двух этих подразделений может произойти нежелательный инцидент. Не могли бы вы нам помочь? Вы на машине?

Я охотно согласился.