Сила самовнушения. Как наш разум влияет на тело. Наука и вымысел - Джо Марчант

Из-за этого слепого пятна представление о целительной силе мыслей и верований присвоили все желающие – от любителей выдавать желаемое за действительное до циничных торгашей. Научные данные либо игнорируются, либо чудовищно искажаются. Литература о самопомощи, веб-сайты и блоги проталкивают непомерно преувеличенные заявления: разрядка эмоционального конфликта лечит рак (Райк Хамер, основоположник «Новой немецкой медицины» – GNM); сознание управляет ДНК (клеточный биолог Брюс Липтон в своем бестселлере «Биология веры» [ «The Biology of Belief»]); заболевания не поражают организм с гармоничными мыслями (Ронда Берн в феноменальной, разошедшейся многомиллионным тиражом книге «Тайна» [ «The Secret»]). Сознание продается как панацея, способная излечить нас без всяких усилий с нашей стороны, помимо приверженности взгляду на мир через розовые очки.

Таким образом, целительная сила сознания – или отсутствие таковой – стала главным камнем преткновения в более широкомасштабной борьбе с иррациональным мышлением. Беда в том, что чем активнее скептики разят логикой дикие утверждения, тем больше они отчуждают тех, кого хотят переубедить. Отрицая то, что большинству людей кажется очевидным – влияние сознания на здоровье и подчас неоспоримую эффективность альтернативной медицины, – они снижают доверие к науке, а то и вызывают сознательное пренебрежение ею. Если ученые говорят, что эти средства бесполезны, то это лишь показывает, сколь многого они не знают.

Что, если попробовать другой подход? Спасем ли мы сознание из когтей лженауки, признав его влияние на здоровье?

В процессе написания этой книги я путешествовала по миру, знакомясь с самыми новаторскими исследованиями в этой области. Моя задача заключалась в поиске ученых, которые плывут против течения, изучают воздействие сознания на организм и применяют эти сведения в лечебной практике. На что способно сознание? Как оно работает и почему? И чем нам пригодятся эти новейшие открытия?

Мы начнем с примера, наверное, чистейшего влияния сознания на организм – эффекта плацебо – и ученых, изучающих подлинные последствия приема таблеток. После этого мы познакомимся с удивительными способами, позволяющими втянуть сознание в борьбу с болезнью, начиная с гипноза, замедляющего перистальтику, до обучения иммунной системы реагированию на запахи и вкус. Мы также узнаем, как правильные слова ухаживающего лица влияют на надобность в операции – и даже на продолжительность жизни.

Вторая часть книги выходит за рамки сиюминутного эффекта мыслей и верований; в ней рассматривается предрасположенность к заболеваниям как таковая и обусловленная состоянием сознания на протяжении жизни. Мы навестим специалистов, занимающихся сканированием мозга и анализом ДНК с целью установить, оказывают ли оздоравливающий эффект сознательно-телесные терапии от медитации до биологической обратной связи. Мы также попробуем разобраться, как восприятие окружающего мира влияет на наши телесные структуры вплоть до активности генов.

По ходу изложения мы коснемся и ограничений, присущих психологическим уловкам и методам лечения. Чего сознание не может? В каких случаях холистические целители заходят слишком далеко? И что происходит, когда сознание ухудшает положение дел?

Работа над этой книгой завела меня дальше, чем я предполагала: от игры в снежки в виртуальном ледовом каньоне до омовения с паломниками в Лурдском святилище. Меня вдохновили как открытая мною наука, так и врачи и ученые, сражающиеся на всех уровнях – практическом, экономическом и философском – за воссоединение сознания и тела. Но больше всего меня тронули пациенты и участники испытаний, с которыми я познакомилась, их мужество и достоинство перед лицом страданий.

От них и многих других я в итоге узнала, что сознание не панацея. Иногда оно оказывает на организм поразительный и молниеносный эффект. Иногда выступает важным, но незаметным фактором среди многих, обеспечивая здоровье в перспективе, – как диета или гимнастика. Иногда же оно вообще не влияет. Пока мы еще не знаем всего. Но я надеюсь, что эта книга убедит скептиков пересмотреть факты, мимо которых они, быть может, проходят.

Моей же подруге из песочницы я скажу следующее: нам больше незачем отказываться от поиска доказательств, от рационального мышления ради той пользы, что дают целебные свойства сознания. Наука пришла на помощь. Давайте ее выслушаем.

Почему помогает пустышка

За несколько месяцев до своего второго дня рождения Паркер Бек из Бедфорда, штат Нью-Хэмпшир, казался здоровым и веселым малышом. Затем он начал отчуждаться от мира. Паркер перестал улыбаться, говорить и реагировать на родителей. Ночами он часто просыпался со странными писклявыми криками и приобрел привычку кружиться волчком и бить себя по голове. Его родители Виктория и Гэри обратились к врачу и услышали страшные слова: у сына налицо классические признаки аутизма. Вопреки их стараниям обеспечить сыну лучшее лечение, состояние Паркера ухудшалось до апреля 1996 года, когда ему исполнилось три года. Тут случилось нечто невероятное.

У Паркера, как часто бывает при аутизме, нарушилось пищеварение, в том числе развилась хроническая диарея. Виктория отвела его на прием к Кэроли Хорват, гастроэнтерологу из Университета Мериленда. По рекомендации Хорвата Паркера подвергли обычному диагностическому исследованию – эндоскопии, в ходе которой в кишечник вводится гибкая трубка с камерой на конце. Само исследование не выявило ничего особенного, но Паркер начал стремительно выздоравливать чуть ли не тем же вечером. Работа кишечника улучшилась, сон стал крепким. И он снова начал общаться: улыбался, поддерживал зрительный контакт и, будучи раньше почти немым, вдруг начал называть картинки на карточках и впервые за год произнес «мама-папа».

За ярлыком аутизма скрывается широкий круг расстройств с нарушением речи и социального взаимодействия, в Соединенных Штатах им страдают около полумиллиона детей. Развитие одних нарушено с рождения; другие, как Паркер, кажутся здоровыми, но потом регрессируют. Огромную роль может сыграть образовательная и поведенческая терапия (для детей и родителей), но эффективного средства нет. Внезапное преображение Паркера показалось Виктории чудом.

Она убедила стационар описать проведенную эндоскопию во всех подробностях, вплоть до дозы анестетика. Методом исключения она пришла к выводу, что на симптомы сына подействовал желудочно-кишечный гормон секретин. Он заставляет поджелудочную железу вырабатывать пищеварительные соки, а Паркеру его дали в структуре исследования, чтобы железа работала заведомо хорошо. Виктория усмотрела связь между нарушенным пищеварением и аутизмом и сделала вывод, что толчком к резкому улучшению здоровья Паркера послужил гормон.

Отчаянно желая достать очередную дозу секретина, Виктория звонила и писала врачам Университета Мериленда, излагая свою теорию, но те не заинтересовались. Она связалась со многими американскими специалистами по аутизму, разослав им домашние видео, запечатлевшие улучшение состояния Паркера. Наконец в ноябре 1996 года ее история дошла до Кеннета Сокольски, доцента фармакологии в Калифорнийском университете в Ирвине, сын которого, Аарон, страдал аутизмом. Сокольски уговорил местного гастроэнтеролога назначить Аарону аналогичное исследование. В результате его сын тоже установил зрительный контакт и начал повторять слова.