Охотник - Виталий Бодров

Да, в Руине можно что-то найти, от мытарей откупиться. Там сокровищ немерено, только вот какой дурак безответственный туда сунуться рискнет?

А известно какой. Кроме меня, некому.

– Один? – уточняю я обреченно.

– Нет. Медвежонок с тобой пойдет. – Гойто заметно оживился, кажется, он даже не рассчитывал меня так быстро уломать. Еще бы, желающих выкинуть в выгребную яму свою единственную и неповторимую жизнь не так уж и много. Я, само собой… и Медвежонок еще, но он молодой, а потому вполне уверен в собственном бессмертии, как уверен каждый, смерть вблизи не видевший. Но Гойто-то каков! Единственного брата ради блага деревни не пожалел! Достойный у нас староста, уважаю.

– Мытари нас что, ждать будут? – уточняю я на всякий случай.

– Отсрочку дали, – кивнул Гойто. – Сказали, обойдут сначала еще две деревни, а потом вернутся к нам. И если денег не будет…

Если денег и не будет, меня это мало волнует, меня-то тоже уже не будет. А я ведь гораздо ценнее, чем какие-то там деньги!

– Скажи Медвежонку, чтобы собирался, – даю вежливо понять, что Гойто пора удалиться.

Если б он старостой не был, сказал бы просто: катись колобком в болото, но со старостой лучше говорить уважительно. Не тот человек Гойто, чтобы обиду простить. Правда, и добра не забывает, надо отдать ему должное.

– Скажу. – Староста кивнул мохнатым шаром, заменяющим ему голову, и степенно удалился. Что ж, не будем терять времени.

Сделать надо много, но сначала – закупить кое-что. Поиздержался я последнее время, а запас нужных и полезных в Лесу вещей возобновить не озаботился. Каких именно? Да всяких разных. Нитки, к примеру, нужны не только одежду штопать, хотя и без этого никуда. А вот рану вовремя зашить, лесным зверем нанесенную, это уже вопрос выживания, а я к таким вещам трепетно отношусь. Опять же, наконечники для стрел нужны? Конечно, нужны, куда ж без них. К знахарю зайти, зелья спросить. Какие именно? Ну здоровье поправить чтоб, против ядов всяких, да еще не помешало бы то, которое чутье обостряет. Жаль, дерет за него знахарь столько, что слезы от жадности наворачиваются, да уж больно полезная штука – зелье это.

Да, надо пройтись закупиться всячиной, пока время есть. Перебираю шкурки, некоторые откладываю, остальные убираю обратно. Деньги у нас не в ходу, слишком их мало в деревне. Да и те на подать откладывают, хотя по сусекам поскрести – у каждого сколько-нибудь да наберется.

Сразу же натыкаюсь на Регно, соседа моего. Хороший мужик, бражку нипочем один пить не станет, непременно соседа позовет. Либо меня, либо деда Сурко, если я на охоте, а то и обоих сразу.

– Здоров, – говорю, – будь, сосед. Как жизнь, семья как, здоровье?

– И не шпрашивай, – кривится Регно. – Шизнь ныне такая, хоть в петлю, а хоть бы и в омут ш камнем на шее.

Хмыкаю недоверчиво. В наших лесах камень-то не быстро найдешь, скорее уж корягу какую, а с ней топиться – баловство одно.

– Зуб, что ль, болит? – догадываюсь. – То-то шепелявишь нынче, как змея старая.

– Уше не болит, – расплывается в беззубой улыбке сосед.

– У кузнеца, что ли, удалял? – Такой вот я нынче догадливый, прямо мысли читаю.

Зубы у нас либо знахарь, либо кузнец удаляют. Кузнец дешевле, знахарь качественней. Сдается мне, поскупился Регно…

– У него, шлыдня, – кивает сосед. – Не в духе он нынче, шдается мне. Как клещи достал, я штрухнул малость – ну, ш кем не бывает? Нельзя ли, говолю, поплоще? Ну он мне и шадвинул кулаком рашок… зубы ш пола шобрал. На, говорит, который тут больной, дома лашберешь. Уу, шлыдень! Ты ныне швободен или опять на охоту? А то я кувшиншик тут припаш…

– Звиняй, – говорю. – В другой раз. Недосуг нынче.

– Ну бывай, – говорит Регно, разжимает кулак, любуясь четырьмя зубами. Рука у кузнеца тяжелая, что и говорить…

Я иду по улице, поглядывая по сторонам. Раскланиваюсь с дедом Сурко, тот полон желания поделиться последними сплетнями, но мне некогда. Тетка Панута бросает косой злой взгляд и что-то неразборчиво бормочет в спину. За дочку злится до сих пор, хоть Родага три года как за Ельца вышла, а про меня и думать забыла. Я делаю пальцами отворот, Панута проклятье подвесить на раз может, да только и мы не из болота вылезли. Уж если лесные чары отводить могу, то и здесь как-нибудь справлюсь.

А вот это что за личность, почему не знаю? Может, этот чужак с солдатами пришел? Тогда он – мытарь, больше некому. И как смелости хватает по деревне ходить? Убить его, ясное дело, никто не убьет, грех на душу брать – больно надо, а вот бока намять могут. Особенно по пьяному делу, когда голова думать отказывается, а кулаки, наоборот, чешутся до самых ногтей.

Незнакомец пялится на меня с любопытством. И, кажется, нисколечко не боится. Это меня слегка раздражает, в конце концов, чужак здесь он, так что пялиться полагается мне.

– Приветствую вас, уважаемый, – сказал вроде бы мытарь, доброжелательно улыбаясь. – Не вы ли будете Барго, охотником?

Надо же, у меня имя на лбу, что ли, написано? Сам я читать не обучен, но, было бы так, Гойто сказал бы, он у нас грамотный.

– Приветствую. – Ну и по какому такому делу ты ко мне?

– Мне сказали, что вы – единственный, кто мог бы провести к Руине. Вы ведь Барго, я не ошибся?

– Барго, – соглашаюсь я.

А почему бы и нет? Имя у меня достойное, чего скрывать-то? Интересно, что ему в Руине потребовалось, неужели попроще смерть выбрать не смог?

– Я – Излон, маг четвертой ступени, – представился незнакомец.

Говорит он тихо, а мимо, как назло, прогромыхала телега мельника Зойро, и я не очень хорошо расслышал, «ступени» или все же «степени». Интересно ведь, в чем там маги измеряются. Эй, минутку! Так этот парень – маг? Да он лет на пять всего старше меня по виду!

– Кто сказал, что я иду в Руину? – И какой это сволочи понадобился лишний фонарь под глазом?

– Староста ваш…

Этот сам кому угодно синяков наставит. А когда кости срастутся, еще и крап косить пошлет. А уж крап косить, доложу я вам, самое дрянное дело на свете. Мало того что воняет, как отхожее место, так еще и пятна от него – не отстираешь. Это не говоря уж о том, что коса об него тупится просто на раз.

– Мне не нужны спутники, – жестко говорю я.

Чем меньше людей, тем больше шансов проскочить и, самое главное, живыми обратно вернуться. Злой лес, он людей вообще не любит, а уж пришлых тем более.

– Мы могли бы договориться. – Гм, а вот это уже разговор. Кто договариваться не умеет, тот в драных штанах ходит.

– Ну попробуем, – вздыхаю я с небывалым оптимизмом.

Кроме меня из деревни никто в Руине не был. Старики не в счет, никто из них былые подвиги повторять не пойдет, а молодежь наша далеко не заходит. И правильно, нечего ей в Злом лесу делать, молодежи-то. Девок и поближе тискать можно, а геройство проявлять лучше на уборке урожая.