Корона из ведьминого дерева. Том 2 - Тэд Уильямс

Фремур последовал за Унвером к центру поселения, минуя тритингов, которые небольшими группами гнали скот к воротам, – вот Журавль с полудюжиной блеющих овец, пара Журавлей с несколькими закатившими глаза домашними животными. Один из кузенов Борделма сжимал поводья двух тягловых лошадей, которые не годятся на роль боевых скакунов, но отлично подойдут для того, чтобы тащить фургон.

Когда Фремур и Унвер оказались в центре деревни, среди кричащих, обезумевших поселенцев и тритингов, спешивших поскорее убраться с добычей, Фремур увидел, что заборы загонов сломаны и почти все приличные животные исчезли. Он направил лошадь за гогочущим гусем, который спасался бегством, раскинув крылья, и краем глаза заметил, что Унвер соскочил с лошади и исчез в темном дверном проеме горящего амбара, впрочем, он тут же появился снова с огромным быком на поводу, великолепным животным с веревкой, пропущенной через кольцо в носу. На обычно мрачном лице Унвера появилась кривая улыбка.

– Смотри, что я нашел, даже опоздав на пир! – сказал высокий воин. – И он едва не сгорел!

Фремур никогда не видел Унвера совершенно счастливым – во всяком случае, он такого не помнил. Странное зрелище, но, пока он размышлял об этом, мимо его головы пролетела стрела и вонзилась в стену горящего амбара. Судя по всему, некоторые поселенцы намеревались сражаться всерьез.

Унвер тут же вскочил в седло, и они с Фремуром повели быка к главным воротам. Многие поселенцы уже пришли в себя и начали давать мародерам серьезный отпор, в налетчиков полетели камни, а изредка и стрелы – отступление тритингов придало им смелости, и поселенцы рассчитывали прикончить хотя бы нескольких врагов. Фремур и Унвер не пострадали, но Фремур видел, что один из воинов Тунздана свалился с лошади, получив стрелу в ногу; и прежде, чем он успел вернуться в седло, его утащили в темноту между домами, где собралась толпа поселян.

– Не нужно, – сказал Унвер Фремуру. – Ему уже не поможешь. Вперед.

Фремуру не пришлось повторять дважды. Они с Унвером оказались среди последних покидавших поселение тритингов; ворота могли захлопнуться в любой момент, и тогда они оказались бы в ловушке. Пойманных во время рейдов тритингов обычно сжигали, и иногда это была самая милосердная часть из того, что им приходилось пережить перед смертью. Фремур прижался лицом к шее лошади, чтобы не стать легкой мишенью для лучников.

Наконец он увидел впереди покосившиеся ворота. Они миновали их рысью – бык мешал им скакать быстрее, – но очень скоро поселение осталось у них за спиной, и с каждым ударом копыт удалялись крики, дым и ревущее пламя, словно сон, исчезающий с утренним светом.

– Хорошая ночная работа, – сказал Унвер, который наклонился вперед, продолжая одной рукой сжимать веревку. Быку приходилось бежать гораздо быстрее, чем он привык, и он злобно мычал и фыркал. Унвер по-прежнему улыбался, и вновь Фремур удивился тому, каким счастливым он выглядел. – Удачная ночь!

Они добрались до первого склона, стены поселения остались на расстоянии броска камня, когда что-то, словно молния, угодило Фремуру в голову. На миг он потерял представление о том, где находится верх, а где низ, ночь наполнилась сверканием белых звезд, потом нечто, напоминающее гигантскую руку, протянулось к нему и ударило так сильно, что белое сияние превратилось в кромешную тьму.

Когда к нему вернулась способность думать, оказалось, что он лежит на спине и видит пылающие стены. Его лошадь исчезла, Унвер исчез, и он оказался совершенно беспомощным. Фремур попытался перекатиться на живот, но сумел лишь повернуться на бок. Кровь – должно быть, это кровь, подумал он, потому что она влажная и темная – стекала с его головы, капала на руки и траву, и та становилась еще темнее. Он поднял голову, ему показалось, что кто-то бьет по ней, как в барабан, и увидел три фигуры, бегущие к нему от ворот поселения.

«Они в меня попали, – только и сумел подумать он. – Они попали мне в голову стрелой». Он поднес руку к затылку. Шлем исчез, но, хотя затылок оказался влажным от крови и он нащупал рану, Фремур не обнаружил стрелы, которая – он не сомневался – должна была оттуда торчать.

Поселенцы приближались, от возбуждения они перешли на бег, они радовались, что сумели выбить из седла одного из ненавистных врагов. Фремур уже видел, что это наббанайцы, с бритыми верхними губами, с глазами, горящими жаждой мести. Один из них уже наложил новую стрелу на тетиву, двое других держали в руках секачи.

«Я не дам заколоть себя, как ягненка, – подумал Фремур, и ему едва не стало смешно, вот только слишком сильно болела голова. – Но я не ягненок, я мужчина».

Затем над ним пролетело что-то темное, он лишь успел заметить промелькнувшее лицо и услышал грохот копыт и рев воздуха, словно удар грома обрушился на землю. Это была лошадь и низко пригнувшийся к ее шее всадник, который в следующее мгновение поднялся на стременах и размахнулся изогнутым клинком, блестящим и смертельным, словно вспышка молнии.

А потом все померкло, и Фремур уже ничего не видел, хотя продолжал слышать мужские голоса, крики и стоны. Темнота возвращалась. Может быть, он умирает? Или кто-то из его товарищей по клану вернулся, чтобы ему помочь? Фремур не знал, но сейчас не мог представить, что это имело хоть какое-то значение.

* * *

Еще очень долго после того, как взошло солнце, он не мог подняться с постели, лежал с закрытыми глазами и прислушивался к странным звукам живого мира, частью которого все еще оставался. Птицы – много птиц! Они издавали трели, насвистывали, чирикали и пели, и их голоса его оглушали. Неужели так было всегда? Почему он никогда этого не замечал?

Что-то коснулось его руки. Фремур вздрогнул и попытался повернуться, но от резкого движения голова заболела так сильно, что он застонал и затих.

Еще одно прикосновение, затем кто-то осторожно погладил его по лбу.

– Фре? Ты проснулся? – От голоса, подобного бризу, веяло прохладой.

– Кульва? – Он приоткрыл глаза.

И яростный свет ударил в них, точно удар ножа.

– Я принесла тебе воды, – сказала сестра. – Как голова?

– Как разбитый котелок. Я уже думал, что умер.

– Не говори так! Иначе спасшие тебя духи рассердятся.

Свет стал уже не таким ярким, поэтому он решил сесть – очень медленно.

– Меня спасли не духи, а Унвер Длинные Ноги. – Он вспомнил, как Унвер верхом на Деофоле перепрыгивает через него и атакует поселенцев, словно волк, оказавшийся среди цыплят. – Это Унвер. Должно быть, он отдал своего быка и вернулся за мной. – Фремур сумел привстать, опираясь на локти, но на голову тут же обрушилась новая волна боли.

Встревоженное лицо Кульвы нависло над ним, точно полная луна.

– Унвер хороший человек, но тебе не следует гневить духов, – нахмурившись, сказала сестра. – Вот, выпей. – Она поднесла чашку к его губам. Фремур сделал несколько глотков и поднял руку, чтобы забрать чашку, но сестра отвела ее в сторону. – Просто дай мне поухаживать за тобой. Твоя вечная гордость!