Не могу отвести глаза - Кейси Майклз

Все еще оглядываясь, мужчина налетел на Куинна и, хихикнув, извинился. Потом, сложив губы трубочкой, похлопал Куинна по мускулистому плечу и забрался на заднее сиденье лимузина.

Куинн решил, что очень-очень огорчит Грейди.

— Мои извинения… мистер Делейни, если не ошибаюсь? — произнес, протягивая Куинну руку, человек, который мог быть только Сомертоном Тейтом. Явно родственник Альфреда — та же прямая, словно палку проглотил, походка. Возможно, дело не в выпивке, а это наследственное. — Я заставил ее дать слово, но это никогда ничего не значит для моей сестры, особенно если ее заставляют делать то, что она не хочет. Опоздания — это маленький протест Шелби, понимаете? О, я Сомертон Тейт. Мистер Салливан сообщил мне, что сегодня вечером его замените вы. Работы у вас будет немного. Будь моя воля, я отказался бы от телохранителя, но из-за украшений, которые наденет моя сестра… страховая компания, знаете ли, настаивает.

— Да, сэр, — отозвался Куинн. — Мой партнер все мне объяснил. Мисс Тейт еще долго задержится, сэр?

Хлопнувшая дверь послужила ему ответом, и Куинн, повернувшись, увидел, как мисс Шелби Тейт спускается по ступенькам, перебросив через локти сапфирово-голубой шелк. Шаль? Называют ли это по-прежнему шалями? На взгляд Куинна, это звучало слишком старомодно, слишком солидно, тем более для нее.

Она олицетворяла собой деньги и воспитание: волна струящихся светлых волос убрана назад в тугой узел, длинная, узкобедрая фигура от груди до пят закутана в белый шелк. На стройной шее бриллиантовое колье и такой же браслет на левом запястье, в ушах серьги — сапфиры размером с яйцо малиновки, окруженные бриллиантами. На среднем пальце левой руки сверкал бриллиант, которым мог бы подавиться и слон.

Шелби была прекрасна. Ошеломляюща. Кожа, как подогретые сливки. Лепке лица позавидовала бы любая супермодель. Тело, которому не было конца.

И карие глаза — такие же милые и бессмысленные, как пустая церковь. Но ведь у каждого должен быть какой-то недостаток, не так ли?

— Я здесь, Сомертон, — устало объявила Шелби, когда ее брат посторонился, чтобы она села в лимузин первой. Услышав довольно низкий, хрипловатый голос Шелби, Куинн подумал, что подождет мстить своему партнеру. Присматривать за мисс Тейт в течение ближайших пяти часов внезапно показалось ему не такой уж тяжкой обязанностью.

— И опоздала всего на двадцать минут, — заметил Сомертон, улыбаясь сестре. — Мои поздравления, Шелби. Позволь представить тебе мистера Делении. Сегодня вечером он будет с нами вместо мистера Салливана.

Шелби вообще-то было все равно. Она мельком взглянула на Куинна, а затем вновь занялась соскальзывающей накидкой, отметив про себя лишь то, что он высокий, темноволосый и стоит у нее на пути.

— Вытянули короткую соломинку, да? Как же вам не повезло, мистер… э… мистер Клэнси, — холодно проговорила она своим бархатистым голосом, затем нагнула голову и нырнула в лимузин, на мгновение открыв взору Куинна потрясающий вид своей окутанной шелком спины.

— Делейни, — поправил он, прежде чем Сомертон Тейт последовал за сестрой, после чего закрыл дверцу за этой разношерстной компанией. Что эта дамочка Тейт о себе воображает? Он нравится людям, черт побери. Они смотрят ему в лицо, разговаривая с ним. Помнят его имя. — Кто бы это ни сказал, он был прав, Джим, — проворчал Куинн, садясь впереди, рядом с шофером. Стеклянная перегородка между работодателем и наемным работником была поднята. — Богатые чертовски разные.

Шелби стояла на балконе, глядя в ночной сад. Они с Паркером находились здесь под романтической полной луной уже больше десяти минут, но Паркер говорил лишь о рынке ценных бумаг и о том, что, по слухам, Мэрили Трогмортон сделали вторую пластическую операцию носа.

Когда Паркер наконец прервал свой монолог, Шелби сказала, надеясь изменить тему:

— Какая здесь скучная, застывшая красота, правда, Паркер? Все такое аккуратное, упорядоченное. Вот бы тут оказалась пара одуванчиков, а?

— Едва ли, дорогая.

Паркер Уэстбрук Третий оперся бедром о кованую железную решетку и сложил руки на груди. Глаза у высокого, худощавого, но с натренированными мускулами жениха Шелби были карими, а волосы, еще светлее, чем у невесты. В своем сшитом на заказ смокинге он мог бы позировать для рекламы спиртных напитков, где иа заднем плане непременно скрывается фаллический символ. Стройный, интересный, едва уловимо сексуальный. Шелби привыкла к тому, что он производит на нее впечатление. В последнее время она, правда, не была так уверена в этом и не возражала бы, если бы Паркер сам вырастил одуванчик-другой, чтобы казаться более человечным.

— По-твоему, нам следует стоять здесь, дорогая? — спросил он, едва скрывая скуку. — Твои бриллианты сияют, как маяки. Застрахованы эти камни или нет, но они на твоей шее, и мне как-то не по себе от того, что сейчас я отвечаю и за то, и за другое.

Шелби провела пальцем по тяжелому колье.

— Что, за эти старые булыжники? — съязвила она, имея в виду бабушкины бриллианты. — Неужели ты и впрямь думаешь, будто кто-то решится преодолеть такие трудности и прорвется сквозь столь надежную охрану, чтобы украсть несколько украшений? Ведь гораздо легче проникнуть в наш дом и похитить всю коллекцию Тейтов. Я знаю цифровую комбинацию сейфа, Паркер. — Она придвинулась ближе к нему, желая, чтобы он расслабился и хоть раз повел себя неожиданно. — Хочешь, я тебе скажу? Двадцать три направо, шестнадцать налево…

— О, ради Бога, Шелби! — Паркер огляделся так, словно ожидал увидеть с полдюжины воров в масках, стоящих с блокнотами и ручками наготове. — Ты для этого убедила меня выйти сюда? Чтобы нелепо вести себя?

Шелби с радостью удавила бы этого мужчину, за которого собиралась замуж. Правда, сообщать ему этого она не хотела, опасаясь неприятной сцены. Ведь Тейты никогда не устраивают сцен. Никто, кроме дяди Альфреда, но от него этого и ждали.

Тем не менее Шелби решила, что, вероятно, наступил момент, когда можно позволить себе хоть чуточку расслабиться.

— Вообще-то нет. — Она обвила плечи Паркера руками. — Я пришла сюда, чтобы пообниматься здесь с тобой. Разве ты не хочешь обнять и поцеловать меня, Паркер? Я хочу этого.

— Перестань, Шелби. И у ночи есть глаза, не забывай.

Паркер улыбнулся, и Шелби уже не в первый раз подумала, что, улыбаясь, он становится по-настоящему красивым, но какой-то лишенной своеобразия красотой. Ей нравилось, что Паркер высок, по крайней мере на четыре дюйма выше ее собственных пяти футов девяти дюймов. Волосы у него на макушке начали редеть, но сейчас он пользовался одним из известных средств для восстановления волос, и Шелби даже не пыталась запустить пальцы в его прическу, опасаясь разрушить тщательно сооруженное «прикрытие для наиболее оголенных участков. Много играя в сквош, Паркер оставался в хорошей форме и, несомненно, проявил ум, приняв на себя три года назад, когда умер его отец, управление инвестиционной фирмой.