Любовь, опрокинувшая троны - Александр Прозоров

Единственное, чего не мог даровать государь семье любимой супруги, так это родовитости. Как были они простыми детьми боярскими, так все едино ими и оставались. Однако же при случившейся близости ко двору и обрушившемся несметном богатстве, ныне с Захарьиными даже самые знатные князья дружить не чурались.

Сюда, на сланцевые плиты, и въехал, звонко цокая подковами, гнедой туркестанец боярского сына Федора Никитича из рода служивых людей Захарьиных.

– Однако ты припозднился, друже! – весело встретил его князь Василий Иванович, обнимая свою Елену за плечо. – Еще круг за сие время сделать можно. Так что теперь скажешь, чей скакун в итоге быстрее оказался?

– Мне пришлось остановиться возле ушибшейся красавицы! – спешился Федор Никитич, за бедра потянул свою жертву с холки скакуна и тут же ловко поймал женщину на руки.

– Ха, пустые отговорки! – рассмеялся князь Шуйский. – Кто первым прискакал, того и правда!

Боярский сын не ответил, быстро поднимаясь по ступеням крыльца, и Василий Шуйский со спутницей волей-неволей поспешили следом.

Ксения же, обхватив за шею неожиданного кавалера, пристально смотрела в лицо мужчины и все еще не могла поверить, что все это происходит именно с ней.

Всего несколько минут назад она с Ириной выбирала в лавке недорогой бисер для вышивания оклада Богоматери-Троеручицы, потом вдруг – удар, темнота… А когда Ксения открыла глаза, то увидела перед собой лицо великолепного витязя. Пронзительный взгляд серых, глубоко посаженных глаз, густые соболиные брови, сладкий запах вишни из манящих рубиновых уст. Дальше, словно в сказке, неведомый красавец посадил ее к себе на лошадь, крепко обнял и увез с собою, в богатый чудесный дворец. И вот теперь нес на руках в роскошные хоромы.

В свои без месяца тридцать лет Ксения уже давно не верила в подобные побасенки. Однако – вот же, прямо сейчас она находилась в великолепном дворце и покачивалась во власти статного, могучего, богато одетого, ухоженного красавца! Все происходящее чудилось женщине сном. Сном невероятно реальным – но ведь случаются и такие… И потому Ксения лишь молча обнимала своего невероятного незнакомца и молила небеса от слишком быстрого пробуждения.

Мужчина вошел с ней в высокие распахнутые двери, пронес по расписному сводчатому коридору, затем в обширную залу, осторожно опустил на обитую бархатом скамью… И вот тут Ксения впервые стала подозревать, что чудо происходит наяву. Ибо она оказалась в трапезной. Длинные столы, укрытые бархатными скатертями, заставленные золотыми блюдами, серебряными кувшинами и кубками, сверкающими от множества самоцветов. За этими столами во многих местах сидели бояре – кто в ферязях, кто в шелковых рубахах, и почти все уже без шапок. Сбившиеся по двое, по трое мужчины громко, но беззлобно спорили между собой, пили вино и янтарный мед, закусывали убоиной, яблоками и копченой рыбой, толкали спящих на лавках приятелей, призывая к разговору или выпивке.

Боярская дочь видела подобное уже не один раз. Такое неизменно случалось на второй-третий день долгих помещичьих пирушек. К первому из рассветов некоторые из гостей, не выдержав усталости, начинают отходить от стола и, притулившись на лавках у стен или на широких подоконниках, тихо кемарят. Потом так же поступают гости покрепче, затем самые крепкие, потом крепчайшие из здоровых, но к этому часу просыпаются первые из сдавшихся, снова подсаживаются к столу, включаются в разговор и тянутся к угощению… И вскоре все выглядит именно так, как здесь: часть бояр спит, часть веселится, часть ни то ни се – хмельные и бестолковые. И на сон все это не походило уже ни капельки.

– Ты проиграл, признай! – громко провозгласил князь Шуйский, входя в трапезную следом за хозяином дома. – Мой Архан примчался настолько раньше, что успел остыть еще до твоего появления!

– Ныне куда важнее, Василий Иванович, нет ли у сей красавицы серьезных ран, – опустился возле Ксении на колено ее герой. – Ты смотри, рукав левый у кафтана почти оторван, да еще и под воротником сукно вспорото!

– Где?! – встревожилась женщина.

– Снимай! – скомандовал витязь. – Дворне отдам, пусть залатают.

– Как снимай? – растерялась Ксения.

– Через рукава! – расхохотался мужчина. – Отдам охабень твой слугам, тебе шубу подарю!

– Не надо отдавать, – мотнула головой Ксения. – Как я сию пропажу отцу с матушкой объясню?

– Ну, не хочешь, не надо. Ан все едино снимай. Его залатать надобно, тебя осмотреть.

– Да она замерзла верно, Федор Никитич! – внезапно вступилась за гостью круглолицая женщина в синем бархатном сарафане, с тремя нитями жемчуга на груди.

Кожа – белая, глаза – изумруды, щеки розовые, губы большие и алые, густые черные брови; плечи широкие, стан узкий, платье самоцветами усыпано. Истинно сказочная княжна!

– Февраль ведь на улице, морозы-то какие! – напомнила «сказочная княжна». – Вот, милая, возьми… Выпей, согрейся!

Красавица протянула Ксении серебряный, покрытый яркой эмалью ковш, полный темной, как кровь, и пахнущей корицей жидкостью. Гостья взяла угощение, поднесла к губам… И только после нескольких глотков поняла, что это вовсе не сбитень, как она ожидала, а горячее донельзя, сладкое немецкое вино с пряными приправами! Обжигающий хмель жадно ворвался в действительно остывшее после долгой прогулки тело, стремительно наполнил жилы, ударил в голову, зашумел, закружил, успокаивая тревоги, расслабляя и убаюкивая, возвращая женщине ощущение полусбывшейся сказки. Щеки гостьи порозовели, дыхание выровнялось, на губах появилась улыбка.

– Легче? – забрала опустевший ковшик княгиня.

Ксения кивнула, чуть поколебалась, а затем расстегнула крючки на груди и скинула охабень на лавку рядом с собой, оставшись в сарафане из бежевого тонкого сукна с вышивкой на груди и в круглой горностаевой шапке.

– Еще испей… – ласково предложила княжна, наполнив ковш из пузатого самовара, придуманного на Руси как раз для сбитня.

Гостья отказываться не стала – коли уж с улицы да на пиру оказалась. Да и настроение у нее все еще сохранялось… Словно в полузабытьи…

– Крови вроде как нигде нет. – Витязь деловито осмотрел Ксению, прикоснулся к плечу, руке, провел ладонью по спине. – А вот про ушибы с переломами так просто сказать нельзя, тщательнее осмотреть надобно. Пойдем наверх, там спокойнее.

– Куда? – неуверенно переспросила женщина.

– Да сказываю же, осмотреть тебя надобно! – настойчиво повторил мужчина. – Вдруг раны какие под платьем незамеченными остались?

– И кто сие искать станет?

– Так я и осмотрю, – легко пожал плечами боярин. – Али полагаешь, родители меня премудростям важнейшим обучить поленились? Да меня сам Авиценна в мудрость лекарскую посвящал! Джабраил Бахшиш о тонкостях травных сказывал, Абу Туйфаль кости вправлять учил. Если хочешь знать, я в Москве лучшим лекарем являюсь! Кому как не мне ушибы твои исцелять?

Могучий прекрасный витязь протянул ей свою сильную ладонь, украшенную многими перстнями, и Ксения не устояла перед искушением – вложила в нее свои пальцы, поднялась и пошла куда-то под руку со своим героем. В ее голове шумело, щеки горели, по жилам растекалось горячее вино, а душа жаждала продолжения столь чудесно начавшейся сказки.