Дикие. Книга 2. Лунный отряд - Александр Лондон

Кит прожил в Вывихнутом переулке уже целый сезон листопада, с тех пор как его родители погибли в битве со стаей охотничьих псов, и знал, что все звери, кто не жил здесь, считали переулок всего лишь рассадником роющихся-в-отбросах-лживых-мерзавцев.

Да, переулок действительно был рассадником роющихся-в-отбросах-лживых-мерзавцев, но это был его, Кита, рассадник роющихся-в-отбросах-лживых-мерзавцев. Конечно, они воровали друг у друга, но, забрав из чужого кармана десять желудей, всегда оставляли хоть один. В Вывихнутом переулке жители заботились друг о друге, даже если не ладили. В Вывихнутом переулке были те, кто любил Кита, и те, кого любил Кит.

Короче, это был дом. От воя до щелчка.

– Добрый вечер, Кит! – окликнул с той стороны дороги юного енота его дядюшка Рик.

Когда Кит остался сиротой, именно дядюшка Рик принял его к себе, дядюшка Рик пригласил Эйни пожить у них, когда ей тоже оказалось некуда идти, и дядюшка Рик записал их обоих в школу на грядущую зиму.

Взъерошенный старый енот был склонен впадать в экстаз от забытых осколков древней истории и скорее спустил бы последние зерна на старую книгу, чем на горячий обед, но он был добр и щедр, а в этом жестоком мире нельзя пожелать себе лучшего сторонника, чем добрый и щедрый енот. Кит отнюдь не возражал бы вырасти похожим на своего дядю.

За исключением огромной библиотеки. Кому нужны все эти книжки?

Дядя Рик махал им от входа в пекарню поссума Анселя «Сладость в радость». К закатному завтраку в популярном кафе уже выстроилась разношерстная очередь из сонно моргающих посетителей.

Тут были три белки, с виду из Театра танцующих белок, две лягушки из Рептильего трастового банка, которые просматривали длиннющие свитки, сплошь исписанные убористым почерком, юная церковная мышь с полной сумкой листовок на раздачу, бурундук в потрепанном пальто, дерганый горностай, чей портфель едва не лопался по швам, компания кротов в касках, воробей-репортер в рабочем козырьке, громко споривший со скворцом по поводу вчерашнего боксерского матча у кроликов, и мрачного вида кролик с подбитым глазом и распухшим ухом. А в самом начале очереди топтался голубь по имени Сизый Нед, ухитрявшийся пролезть в начало любой очереди в переулке.

Дядя Рик, начисто проигнорировав цепочку страждущих, сунул Киту и Эйни в лапы по куску исходящего жаром пирога с огрызками.

– Ансель испек специально для вас на первый школьный день, – сказал дядя Рик. – Корочка ореховая, а внутри банановые шкурки, рыбьи кости, сыр с плесенью и засахаренные червяки! Ешьте!

– С чего вдруг этим малявкам особые пироги? – возмущенно закурлыкал Сизый Нед. – Я тут с восхода жду! – Он сердито клюнул дверной косяк. – Открывай и давай мне мой завтрак!

Дверь распахнулась, и на голубя сверху вниз, скрестив лапы поверх передника, недобро уставился здоровенный барсук. Отис гениально ломал клювы.

– А ну кончай базар! – рявкнул он.

Нед сглотнул:

– Я просто хотел узнать, почему этих ребят обслужили прежде остальных? Это нечестно…

– Нечестно? – нагнулся к нему Отис и указал на Кита. – Ты что, не знаешь, кто это? Этот енот всего пару лун назад спас переулок от Безблохих! Если б не он, мы бы все передохли с концами!

Кит улыбнулся, чувствуя себя и впрямь гордым героем.

Нед фыркнул:

– А что он сделал для меня в последнее время?

Отис покачал головой и захлопнул дверь у голубя перед носом.

Дядя Рик подтолкнул ребят прочь от вечно недовольного голубя, который прекрасно знал, кто Кит такой и что он сделал для переулка.

Как обнаружил Кит, память у мохнатых и пернатых обитателей переулка была устроена странным образом. Они всегда быстро забывали добро, но прекрасно помнили все обиды до единой. Мир был бы куда лучше, будь оно устроено наоборот.

Но Вывихнутый переулок к лучшим мирам не относился.

– Ну, Кит, готов к первому учебному дню? – спросил дядя Рик, когда они вернулись обратно к апартаментам Кривого Дуба.

– Наверное, – пожал плечами племянник.

Он никогда прежде в школу не ходил и потому не знал, как к ней можно быть готовым. Как понять, готов ли ты к неведомому?

– Думаю, вся эта бодяга со школой не лучшая затея, – вмешалась Эйни. – Не понимаю, как вы уговорили меня вернуться.

– Школа – это место, где ты узнаешь то, что нужно знать, чтобы прокладывать свой путь в диком мире, – сказал дядя Рик.

– Думаете, Первые Звери заставляли своих детей ходить в школу? – Эйни размахивала пирогом и говорила с набитым ртом. – Можете себе такое представить? Великая Мать Крыс отсылает своих малышей сидеть неподвижно и слушать какого-то препода, у которого из пасти сыром несет? Ха! Мы должны жить на воле, грабя и избивая Безблохих в их собственных домах! Ходить в школу? Школа для придурков! Разве мы не Дикие? Разве мы не свободны?

– Сегодня Праздник Первой Пороши, – отозвался дядя Рик. – Скоро наступят зимние холода, и всем нам понадобится голова на плечах. В конце концов, школа лучшее место, чтобы набраться ума.

– Мне и самой по себе неплохо, – заявила Эйни.

– Никому не хорошо самому по себе, – возразил дядя Рик. – Мы нужны друг другу. Возьми хоть Праздник Первой Пороши! Это единственное время в году, когда можно уговорить любого из обитателей переулка делать вместе любое дело. Только так мы можем уцелеть зимой! Думаешь, до этого додумался какой-нибудь невежественный горностай? Нет! Это была тварь с образованием!

– А ты что думаешь, Кит? – спросила Эйни, пытаясь привлечь друга на свою сторону.

Тот пожал плечами:

– Я ни разу не был на Празднике Первой Пороши. Так что не могу сказать, что я по этому поводу думаю.

– Ой, Кит, тебе понравится, – оживился дядя Рик. – Замечательная традиция! Всякие речи и выступления, и хавчик с пылу с жару, и весь переулок торопится сложить свои запасы на зиму в банк, и… ладно, сам все сегодня увидишь. Сколько всего у тебя сегодня впервые! Я почти жалею, что не могу вернуться на двадцать пять сезонов назад и пережить свой первый Праздник Первой Пороши. Вот же было время! В школе я изучал обычаи Людей и их Безблохих питомцев в течение самых холодных месяцев. Если мы приветствуем зиму, собираясь вместе, то они забиваются каждый в свой дом и перестают общаться. Для тепла они используют одежду, а не собственный мех. Понимаете, Люди нашу одежду вообще не замечают… думают, чувство стиля есть только у них, поэтому зимой они облачают своих питомцев во всевозможные дурно сшитые наряды. Полагаю, само умение они переняли от Брута, Князя Псов, семьсот семь сезонов назад. Брут держал портного-дикобраза, и весь звериный народ шился у него. А шляпы в то время делал прославленный гусь, вы не поверите, последний из птиц-галантерейщиков. Лавка его находилась там, где теперь…

– Извините меня, дядя Рик, – перебила его Эйни. – Нам очень нравятся ваши длинные уроки истории про удивительные шляпы, но нам и правда пора в школу.