На краю пропасти - Дженни Лукас

– О, Лаура, – Габриель взял ее за руку, – я сожалею.

Она ощутила его сочувствие и заботу. И еще – тепло его ладони, которая накрыла ее собственную. Этого прикосновения Лаура жаждала весь прошлый год и пять лет до этого. Она сжала его руку. Сердце ее обливалось слезами.

– Спасибо, – сказала она, смаргивая слезы. Лаура считала, что уже перестала горевать по отцу, но на самом деле весь день в ее горле стоял комок. Она смотрела, как ее дядя провожает Бекки к алтарю, как мама сидит в слезах. Без отца им всем было очень плохо. – Зима была долгая. После смерти папы все разваливается. У нас есть только маленькая ферма, и мы перебиваемся из года в год. Теперь, когда отца не стало, банк отказывается увеличить сумму займа или дать денег на новые семена.

Габриель сощурился:

– Что?

Лаура вздернула подбородок.

– Теперь все наладится. – Она вновь скрестила руки на груди. – Муж Бекки, Том, будет жить на ферме, с нами, и возделывать землю, а мама сможет заняться домашними делами.

– А ты? – тихо спросил Габриель.

Лаура поджала губы. Начиная с сегодняшнего вечера они с Робби поселятся в комнате ее матери. Их дом с тремя спальнями теперь полон. В одной комнате живут еще две сестры: Хэтти и Маргарет. Ну а Лаура с ребенком не могла больше оставаться в комнате Бекки, поэтому Рут сказала, что будет рада разделить большую спальню с внуком. Правда, спала она очень чутко, и это было не самым лучшим решением.

Двадцатисемилетней Лауре была нужна работа и свое собственное жилье. Она – старшая из сестер и должна помогать своей семье, а не наоборот. Лаура искала работу не один месяц, но нигде зарплата даже близко не приближалась к той, которую ей платил Габриель.

Но она ни за что ему в этом не признается.

– Ты до сих пор не объяснил, почему ты приехал. Ясно, что не из-за свадьбы. Намечается какая-то сделка? Это по поводу старого месторождения?

Габриель покачал головой:

– Нет, я все еще пытаюсь заключить тот контракт в Бразилии. – Он нахмурился. – Вообще-то я приехал, потому что у меня не было выбора.

Неожиданно Лаура услышала звонкий смех малыша, и ее пронзил леденящий душу страх.

– Что ты имеешь в виду?

Габриель хитро прищурился:

– А ты не догадываешься?

Лаура втянула ртом воздух. Все ее самые худшие кошмары вот-вот станут реальностью.

Габриель пришел за ребенком.

После того как он сотни раз говорил, что не хочет иметь детей, после того как сделал все, чтобы не обзавестись потомством, Габриель умудрился узнать самый сокровенный секрет Лауры и приехал за Робби. И заберет он его не потому, что любит, а просто из чувства долга. Обычное чувство долга – никаких эмоций.

– Не хочу, чтобы ты оставайся здесь, Габриель, – прошептала Лаура, дрожа. – Уходи.

Он не сдвинулся с места:

– Я не могу.

Она стояла в теплой гостиной, около горящего камина, а кровь ее застыла.

– Зачем ты приехал? Это из-за слухов или… – Она судорожно облизнула губы. – Ради всего святого! Перестань играть со мной и скажи, что тебе нужно!

Его темные глаза смотрели на нее в упор. Взгляд проник в самую душу.

– Ты, Лаура, – тихо произнес Габриель. – Я приехал за тобой.

Лаура открыла рот и уставилась на Габриеля.

«Я приехал за тобой».

Темные глаза Габриеля горели желанием. Точно как в ту ночь, когда он лишил ее девственности. Ночь, когда они зачали ребенка.

«Я приехал за тобой…»

Сколько раз она мечтала о том, как Габриель разыщет ее и произнесет эти слова…

Лаура скучала по нему все эти пятнадцать месяцев: и когда родила Робби в одиночестве, и когда вставала к нему по ночам, и когда растила сына без отца. Она постоянно тосковала по его сильным рукам, способным защитить от всего. Особенно в тяжелые моменты, например, когда сообщила родным, что беременна. Или в день похорон отца, когда мама и младшие сестры прижались к ней, рыдая. Они не сомневались, что Лаура будет сильной. Или когда она день за днем ходила с ребенком на руках в банк, в очередной раз, пытаясь убедить сотрудников увеличить заем, чтобы ферма осталась на плаву.

Но все же случались и хорошие дни. Тогда Лаура скучала по Габриелю еще больше. Например, на половине срока она мыла посуду и внезапно схватилась за свой округлившийся живот. Ее громкий смех разнесся по всему дому. Молодая женщина почувствовала, как малыш впервые зашевелился. А еще был солнечный августовский день, когда родился Робби. Лаура прижала его крошечное тельце к своей груди, он моргнул и устало зевнул. Его темные глазки были точь-в-точь как у отца.

Уже больше года Лаура нуждалась в Габриеле, как в воде, солнце или воздухе. Она тосковала по нему день и ночь. Она скучала по его смеху, по их дружеским отношениям.

И вот наконец он приехал… За ней?!

– За мной? – прошептала Лаура. Возможно ли, что он думал о ней хоть немного? – Что ты имеешь в виду?

– То, что я сказал, – тихо ответил Габриель. – Ты нужна мне.

Она нервно сглотнула:

– Почему?

Его глаза сверкали.

– Все другие женщины оказались лишь твоей пародией, твоей тенью.

Если до этого ее сердце громко стучало, то теперь оно пыталось вырваться из грудной клетки. Неужели, покинув Габриеля пятнадцать месяцев назад, она ошиблась? Неужели не нужно было скрывать от него Робби? Что, если Габриель изменился, и все это время она была ему небезразлична? Что, если…

Он наклонился к ней, и на губах его заиграла улыбка.

– Ты нужна мне в офисе.

Сердце Лауры на секунду замерло.

Конечно. Ну конечно, это все, что ему нужно. Он вообще забыл ночь, которую они провели вместе, – ведь прошло больше года. А она запомнила ее навсегда. Ей каждый день напоминали об этом глаза сына, а каждую ночь – страстные сны. Лаура уставилась на красивое, загорелое, мужественное лицо Габриеля.

– Должно быть, ты очень сильно этого хочешь – произнесла она медленно.

Он ответил сдержанной улыбкой:

– Да, так и есть.

Краем глаза Лаура увидела, как в комнату входит ее мама с Робби в одной руке и куском торта в другой.

Робби! Она затаила дыхание. Как она посмела забыть, что сын нуждается в ее защите?

Лаура схватила Габриеля за руку и потащила из дома на свежий воздух – подальше от любопытных носов.

Стояла холодная февральская ночь. Двор был заставлен припаркованными машинами до самого сарая. За старым каменным забором, отделяющим двор от гравийной дороги, виднелись холмы, покрытые снегом. За полем начинался густой лес, которого не видно было в надвигающихся сумерках.