Сердце из пшеницы и ромашек - Елена Котенко

Вдруг где-то между четырнадцатым и пятнадцатым заданием ЕГЭ по русскому ей кто-то постучал по плечу. Лика, погруженная в процесс, вздрогнула и выхватила наушники из ушей.

—Тише, я же не кусаюсь,— услышала она голос недавнего знакомого — а потом и увидела того.

Виктор сел напротив и расслабленно облокотился на спинку лавочки, осматривая её и компьютер пристальным взглядом. Лика педантично сложила наушники в кейс и лишь потом решилась с ним заговорить. Между вчерашним и сегодняшним Виктором, кроме этого прожигающего серьёзного взгляда, не было ничего общего. Сегодня перед Ликой сидел спокойный, крепкий паренёк, аккуратно одетый в джинсы, майку и даже тёмную джинсовку, которая сама девушка не додумалась надеть, хотя и видела гуляющие по небу тёмные тучи. Он сидел довольно расслабленно и изучал её без злости и фонтанирующей резкости. Лика, глядя ему в глаза, даже сумела различить их цвет — темно-карие, с почти чёрным ободочком.

—Как голова?— спросила она, стараясь высмотреть шрам на виске, но там ничего, кроме лёгкой розовой полоски, не было.

—Прошла. Не ищи — на мне все, как на собаке, заживает.

—По-моему, прекрасная способность,— неловко улыбнулась ему Лика.

—Что ты здесь делаешь?

—Здесь — это в дерев…

—Здесь — это именно в этой беседке.

—Я не хотела помешать тебе. Я уйду, если хочешь.

—Я не говорил, что ты мне мешаешь. Я просто спросил, что делаешь.

—Занимаюсь.

—А выглядишь как круглая отличница.

—Я готовлюсь к экзаменам.

—Уже?

—Говорят, чтобы очень хорошо сдать экзамены, нужного готовиться два года. Я и так поздно начала.

—Хорошо — это на сколько, по-твоему?

—В идеале — на соточку,— усмехнулась она.

Виктор улыбнулся одними уголками губ.

—М-да, вот же проблемы у человека.

—А ты что здесь делаешь? Гуляешь?

—Ага. Почти. У меня другие проблемы.

—Расскажешь какие?

—Нет.

—Так нечестно, я тебе про свои рассказала.

—А у нас не было уговора.

—Ну а по справедливости?

—Этот мир не справедлив,— подмигнул ей парень.

—Тогда я угадаю! Ты не гуляешь с парнями и не пошёл с ними к моему отцу копать грядки, но как любитель посидеть дома ты тоже не выглядишь. Ещё ты пришёл именно сюда, значит, тебе нужно тихое место, где можно посидеть. Может, у тебя какие-нибудь отработки?

—А может свидание,— подкинул он ей идею.

—Ой. Тогда я точно лучше пойду,— смутилась Лика.

—Да сиди, шучу я. Можно сказать, что и отработки.

Он опустил взгляд в стол, а его беспокойные загорелые пальцы попытались отковырять щепочку от него.

—Хочешь кексик?

—Какой?

—Шоколадный. С орешками.

—Ты пекла?

—Да. А Аня украшала.

—Тогда давай.

Лика наблюдала, как это серьёзный парень, тщательно, молча, всухомятку жевал её творение.

—Мне понравилось,— заключил он. Котикова улыбнулась.— Не буду тебе мешать.

Лика не успела возразить, как он встал и отправился к столу на другом конце площадки, сел к ней спиной. Она хотела уже вернуться к занятиям, как заметила приближающуюся к ним тень — женщина, лет сорока пяти, в цветастом халате, парочкой очень лишних килограмм и кипой учебников. Глаза её по-злому блестели, хотя лицо в целом казалось добрым. Увидев её, женщина остановилась и широко улыбнулась.

—Здравствуй, милая. Так это ты моя новая ученица?

—Здравствуйте…

—Я — Маргарита Владимировна, классная руководительница будущего одиннадцатого класса, и твоя тоже.

—Очень приятно, меня зовут Лика.

—Ой, какие у тебя сложные уже занятия,— протянула женщина, бесцеремонно заглядывая в её сборник, и прикрикнула.— Нам такие только снятся, да, Витя?

Котикова напряглась, она заметила, как окаменела спина у парня. Он сцепил руки в замок и поставил на них голову.

—Сидит вон, звезда футбола. Весь год мячи гонял да мух, а в конце спохватился, а уже поздно. Все тесты мне завалил, две из десяти аттестации по предметам, представь. Позорник! Теперь вот мучаемся, занимаемся, всю программу до конца лета не освоит — отправлю его на второй год в Гречиху — будет туда-сюда летать. У, позорник!

Виктор сидел неподвижно. Только каштановые волосы на его голове беспокоил ветер. Лика растерялась, не зная, что ответить.

—Возможно, ему просто нужно чуть больше времени и внимания для усвоения материала.

—Ремня ему нужно! Да кто достанет — амбал такой, хоть пожарным шлангом туши. Да ведь неглупый парень, но ленивый — мама дорогая. Ничего не хочет, хоть убейся.

—Может, тогда ему просто нужно попробовать другой формат учёбы,— промямлила Лика, не зная куда деться от ответа.

—Что мне ему, одиннадцатикласснику, на пальцах показывать что ли? Я одна, их — целая банда. Я всё дала, кто не усвоил — это их проблемы…

Маргариту Владимировна, что называется, понесло: и про Виктора, и про свою работу, и про местных ребят, с которыми Лика даже не успела познакомиться. Её будто держали взаперти годами, и вдруг она вырвалась на волю и смогла рассказать о своих мучениях в школе. Она не понимала, что прицельно уничтожала образ Виктора в глазах новой соседки, ровесницы, да ещё и противоположного пола. В её голове все должны были знать о таком «великом позоре», как неуспеваемость, чтобы коллективно исправить мозги провинившемуся. В её голове не существовало реальности, в которой она — Маргарита Владимировна — была не права и делала что-то неправильно. Сердце Лики сжалось от жалости к этим бедным ребятам, которых учили навешивать ярлыки и душили ими, пока не пропадала всякая способность сопротивляться. Этот спортсмен — тот философ, этот бабник — та зубрила, у таких людей не существовало полутонов, их мозг не вмещал разнообразие цветов мира и пытался примитизировать все вокруг — людей, мнения, события. Так жить проще, и так они живут поколениями.

Маргарита Владимировна, наконец, закончила перемывать косточки своим ученикам, заметив, что интерес Лики пропал, и направила к Виктору, который замер на лавочке подобно статуе. Котикова поспешила надеть наушники и постаралась больше не смотреть в их сторону. Однако её взгляд изредка цеплял, как размахивала руками Маргарита Владимировна, как нервно гонял в руках ручку Виктор, как они повышали друг на друга голос. В конце концов женщина что-то крикнула парню в лицо, швырнула на стол папки и со слезами на глазах едва ли не убежала. Виктор пнул ногой стол и, бросив вещи, скрылся в противоположном направлении, даже не взглянув на неё.