Королевство Краеугольного Камня. Книга 2. Первеницы мая - Паскаль Кивижер

– Рана на лице серьезная, госпожа, – заметил Фуфелье. – Ее прежде осматривали?

– Я увидела ее после того, как он вернулся.

– Вот как, ваше величество? Но она даже зарубцевалась. Должно быть, еще по пути из Центральной провинции он получил удар по лицу веткой и…

– Вы всегда так торопитесь с выводами, доктор Фуфелье? – раздраженно перебила его Эма.

– Не будем вдаваться в детали, – примирительно вставил Плутиш, защищая коллегу. – Итак, госпожа, вы говорите, перед сном он был немного не в своей тарелке?

– Он был в растерянности, доктор. И очень слаб. А ночью его терзали кошмары.

– Лихорадка, – подытожил Фуфелье, который действительно всегда торопился с выводами.

– Или потрясение, – предположил Блез, который, проведя долгие годы в приюте для умалишенных, собаку съел на душевных расстройствах.

Фуфелье изобразил удивление, как будто не заметил Блеза сразу, затем поднял бровь, как бы говоря: «Вы совершенно некомпетентны в вопросах медицины». Монокль при этом чуть не упал на пол.

– Пустим кровь, – решил Плутиш.

Фуфелье воздел руки к небу. Он бы не удивился, окажись его коллега вампиром, с такой-то страстью к кровопусканиям. Но прежде, чем он успел возразить, в дверях показались новые посетители.

– Мы тут узнали… про короля, – пробормотал Феликс, чьи огромные ручищи покоились на плечах Лисандра, а тот пытался незаметно из них вывернуться.

– Вы узнали? – переспросил Манфред, преграждая им путь.

– Э-э… да все уже знают, на самом-то деле.

Раненые, лежавшие в бальной зале, слышали, что доктор Плутиш их оставляет, потому что спешит в королевскую спальню. Новость уже облетела дворец и неслась дальше, торопясь облететь и остров.

– Частная жизнь короля неприкосновенна! Уходите! – приказал Манфред, закрывая дверь.

– Это друзья, пусть войдут, – возразила Эма.

Феликс взглянул на камергера свысока и втолкнул Лисандра в комнату. Он так аккуратно причесал своего подопечного, что пробор был как меловая черта на черной доске. Лисандр только и ждал минуты, когда сможет ускользнуть из-под надзора и свести на нет его старания. Блез, с недавних пор наставник Лисандра, при виде его не мог не улыбнуться:

– Привет, Лисандр! Славный паричок.

– Как король? – спросил Феликс.

– Что ж… – начал Фуфелье с ученым видом.

– У него шок, – перебил его Блез. – У меня есть одна мысль, но не знаю, могу ли я осмелиться…

– Осмеливайтесь, осмеливайтесь, – подбодрила его Эма, прежде чем врачи успели открыть рот.

– Последствиям потрясения можно попробовать противопоставить другое, равноценное потрясение.

– Ну, знаете! – возмутились Плутиш и Фуфелье.

– Конечно, дело рискованное. Лечить подобное подобным – значит рисковать, пан или пропал. Но нередко это дает поразительные результаты.

Плутиш нервно стряхивал перхоть. Фуфелье поправлял монокль. Манфред покашливал.

– Терять нам особенно нечего, – заметила Эма.

– Но, ваше величество… – хотел возразить Фуфелье.

– Откровенно говоря, доктор, терять нам совершенно нечего, – отрезала Эма, поворачиваясь к нему спиной. – Пойдемте, господин де Френель.

Но они не сделали и трех шагов, как из комнаты явился король собственной персоной, совершенно голый, не считая горностаевой мантии на плечах. Потрясенный Манфред закрыл рот руками. Лукас тоже, но только чтобы сдержать хохот. Врачи из учтивости отвели глаза, а Феликс, напротив, их вытаращил.

– Король голый, – степенно заметил Лисандр.

– Си-и-ир! – возопил Манфред. – Ваши срамные места-а-а!

– Мне было холодно, – сказал Тибо, оправдываясь, и обвел всех пустым взглядом. Он никого не узнавал.

– Черт побери, хуже, чем Дорек… – прошептал Феликс, сложив на груди руки.

Диагноз довольно точный. Когда адмирал Дорек сошел с ума в Гиблой бухте, у него был такой же отсутствующий взгляд – распахнутое окно заброшенного дома.

– Пойдем, Тибо, пойдем, – сказала Эма ласково, взяла его за руку и отвела назад в спальню.

Там она обнаружила, что шкаф стоит нараспашку, а все его содержимое вывалено к изножью кровати. Возможно, Тибо выбрал мантию из-за мягкого меха, а может, потому, что ее было проще надеть. У Эмы не хватило духу забрать у Тибо мантию. Она помогла ему перелезть через гору одежды и усадила как есть в кресло перед камином. Блез присел перед ним на колени. Выждал немного и заговорил очень медленно:

– Послушайте, ваше величество. Слушайте меня внимательно. Я должен сообщить вам нечто важное: Клеман де Френель умер.

Тибо с некоторой задержкой прищурился, стиснул зубы и замотал головой то влево, то вправо. Потом веки его отяжелели; он стал засыпать. Блез не дал ему этого сделать – он продолжил говорить очень громко:

– Ваш наставник погиб при пожаре. Его кабинет сгорел.

Голова Тибо снова закачалась, пальцы впились в подлокотники. Блез не только имел богатый опыт общения с душевнобольными, но и хорошо разбирался в ловле нахлыстом. Глядя на Тибо, он почувствовал: лосось готов клюнуть.

– Кабинет де Френеля сгорел. Его нашли мертвым. Он задохнулся.

Тибо замер, потом расслабился. Его рука стала гладить горностаевый мех, глаза блуждали.

– Тибо? Тибо? – Блез тронул его за колено. – Послушайте, Тибо. Мне нужно, чтобы вы услышали. Эме нужно, чтобы вы услышали. Всему королевству нужно, чтобы вы услышали.

– Что? – нехотя отозвался Тибо, будто Блез мешал ему отдохнуть после обеда.

– Клеман де Френель умер. Погиб в огне. В своей обсерватории.

Блез снова и снова повторял одно и то же. Тибо всякий раз сначала судорожно напрягался, потом начинал засыпать. Но Блез знал подход к тем, чье сознание пострадало, и умел терпеливо ждать. Наконец он решил сделать последнюю попытку, а если не выйдет – прийти позже.

– Клеман погиб. Один. Вместе с обсерваторией. Сгорел. Скончался. Все его книги сгорели.

На этот раз реакция была другая: Тибо будто ударили по лицу. Он откинул голову назад, потом подался всем телом вперед и схватил Блеза за шиворот.

– А ну-ка повтори. Повтори, что ты сказал.

Рыбак начал потихоньку выбирать леску.

– Клеман де Френель погиб в пожаре. Его обсерватория сгорела.

Тибо отпустил Блеза, снова рухнул в кресло и поскреб подбородок – таким знакомым движением. Казалось, он готов заплакать.

– Клеман де Френель?.. – переспросил он.

– Да, сир.

– Какая плохая новость…

– Да. А хорошая новость, что вы вернулись к нам, ваше величество.