Как стать добрым - Ник Хорнби

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 80
Перейти на страницу:

Пара часов езды по автостраде и остановка на заправке: чашка чаю и пончик. По идее, в этом месте сценария, по дороге домой, что-то должно произойти, проиллюстрировав и осветив значимость поездки. Я бы кого-то встретила, или решила стать другим человеком, или была бы вовлечена в криминальную интригу, или, например, похищена преступником — каким-нибудь девятнадцатилетним парнем без образования, подсевшим на наркотик. Познакомившись со мной и влюбившись, он вдруг стал бы более чутким и интеллигентным. Неплохая бы вышла парочка: женщина-доктор и вооруженный грабитель. Дорожный роман. Он бы кое-чему научился от меня (хотела бы я знать, чему от меня можно научиться), а я что-то почерпнула бы от него. Затем мы бы продолжили наши путешествия порознь, но эта краткая встреча наложила бы отпечаток на наши дальнейшие жизни, которые мы проведем каждый по-своему. Однако это не фильм, так что я доедаю пончик, допиваю чай и возвращаюсь в машину. Почему меня постоянно бросает в киношные фантазии? Я ведь всего дважды была в кино за последнюю пару лет, и оба фильма оказались о жизни насекомых. Именно поэтому, вероятно, мне представляется, что большинство фильмов, выпускаемых в прокат для взрослых, рассказывают о таких вот женщинах, которые тихо-мирно, без происшествий едут из Лидса в северную часть Лондона, изредка останавливаясь, чтобы взять на заправке чашку чая и пончик. Вся поездка заняла три часа, включая пончики. Около шести утра я уже была в своем спящем доме, который источал горький аромат поражения.

До четверти восьмого никто не просыпался, так что я прикорнула на софе. Я была безумно рада — несмотря на звонки по мобильному и брошенного любовника, я была счастлива ощутить тепло моих забытых детей, просачивающееся сверху сквозь скрипучие половицы. В постель не хотелось: ни ночью, ни утром, отныне меня не тянуло туда вообще — не из-за Стивена и не потому, что я еще не решила, буду ли впредь делить с Дэвидом супружеское ложе. Надо определиться: что главное? То есть принципиально решить вопрос: разводиться или не разводиться? Все это казалось таким странным — сколько приходилось общаться с людьми, которые, что называется, «спят в разных спальнях», и обсуждать их поведение, как будто «сон» в одной постели — залог супружества. Даже когда у нас наступали серьезные размолвки, совместное разделение ложа никогда не становилось проблематичным. Но перспектива провести так всю оставшуюся жизнь — вот что ужасало. Еще недавно бывали случаи — когда все только началось, то есть когда начались проблемы с Дэвидом, — что первые признаки его пробуждения и его утренние разговоры выворачивали меня наизнанку. Сам вид Дэвида, приходящего в сознание, ходящего и говорящего, возбуждал во мне отвращение — однако ночью было совсем другое дело. Мы по-прежнему занимались любовью, скорее по привычке, для проформы. Сексом назвать это было нельзя, просто — выработанный ритуал, выполнявшийся последние двадцать с чем-то лет и помогавший нам уживаться бок о бок. Я уже освоила контуры его локтей, колен и задницы и настолько к ним привыкла, что никто не устраивал меня так, как Дэвид — тем более Стивен. Несмотря на то что он был стройнее и выше Дэвида, а также располагал прочими неоспоримыми достоинствами, позволявшими рекомендовать его в качестве постельного партнера, мне все равно казалось, все части тела у него расположены не там, где надо. Для меня его тело — загадка; оно явно не приспособлено для меня. Прошлой ночью, оставаясь с ним в постели, я даже стала мрачно фантазировать на эту тему: а что, в самом деле, не является ли Дэвид единственным человеком на свете, с которым я чувствую себя уютно? Может быть, в том и кроется причина, что наш брак, как и многие другие браки, оказался столь долговечным и отказывается распасться? Может, все дело только в правильно подобранных пропорциях веса и роста, которых потом не удается отыскать ни в ком другом, и стоит одному из партнеров допустить погрешность в миллиметр — отношения становятся невозможными. И это еще не все. Когда Дэвид спал, я мысленно превращала его в человека, которого по-прежнему любила: представляла его таким, каким хотела, согласно своим мечтам о том, каким он должен быть, и эти семь часов в сутки, проведенные с Дэвидом, который меня вполне устраивал, помогали смириться с тем Дэвидом, с которым приходилось встречаться наутро.

Итак, я подремывала на софе, когда сверху спустился Том в пижаме, включил телевизор, насыпал себе на завтрак хлопьев и уселся смотреть мультики. На меня он даже не обратил внимания.

— Доброе утро, — приветливо сказала я.

— Привет.

— Как дела?

— Порядок.

И все. Он как будто ушел: шторы задернулись, прикрыв двухминутное окошко утренней общительности, отведенной им для матери. Я сползла с софы и поставила чайник. Следующей спустилась Молли, уже в школьной форме. Она уставилась на меня:

— Ты же сказала, что уезжаешь.

— Вернулась. Соскучилась по вам.

— А мы нет. Правда, Том?

От Тома никакого ответа. Вот, очевидно, и все, что мне осталось: неприкрытая агрессивность со стороны дочери, молчаливое безразличие сына Разумеется, все это чистая, беспримесная жалость к самой себе, и на самом деле они вовсе не агрессивны и не равнодушны: просто они дети, способные принимать и разделять отношения взрослых, царящие в семье. В том числе и утреннее настроение, и даже то, что случилось прошлой ночью.

Последним торжественно появился Дэвид, как всегда в майке и трусах до колен. Он пошел ставить чайник, который, к его несказанному удивлению, уже стоял на плите. Только потом, осмотревшись мутным оком по сторонам, он попытался найти объяснение столь неожиданной активности чайника. В результате обнаружил меня, раскинувшуюся на софе.

— Что ты здесь делаешь?

— Приехала посмотреть, как ты справляешься со своими родительскими обязанностями в мое отсутствие. Я поражена, Дэвид. Ты встал последним, дети сами готовят себе завтрак, телевизор дымится…

Тут я несколько покривила душой — поводов для наступления не было, жизнь текла своим чередом, вне зависимости от моего присутствия или отсутствия, но, по собственному опыту зная, что произойдет дальше, я нанесла упреждающий удар.

— Вот как, — сказал он. — Сошла с дистанции на день раньше. И что, стало легче, когда ты вывалила на меня этот мусор?

— Я была не в настроении.

— Да уж, могу себе представить. Теперь это так называется. И что же это было у нас за настроение, позвольте полюбопытствовать?

— Может, после поговорим? Когда дети уйдут в школу?

— О да, конечно. «После». — Заключительное слово прозвучало с особой выразительностью — с какой-то глубокой завораживающей оскоминой, словно бы за мной давно закрепилась привычка оставлять все напоследок, пользуясь подобными отсрочками. Как будто основная проблема наших взаимоотношений состояла исключительно в моей навязчивой идее откладывать все на потом.

Я рассмеялась, чтобы слегка снять напряжение.

— В чем дело?

— Что страшного может случиться, если мы перенесем наш разговор на потом?

— Как трогательно, — ответил Дэвид на это, никак не объясняя почему.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 80
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?