Перестань, мне это нравится, или Отбор для высшей расы - Ольга Райская

в тумане. Кощеевич зверствовал. Его визг разносился на всех уровнях академии. Хорошо, что учеба еще не началась, и бегали мы практически без опасения с кем-то столкнуться.

Тем не менее, несмотря на сильную занятость, слухи до нас доходили.

Буквально на следующий день после моей встречи с загадочным незнакомцем, проводя инспекцию всех киберов-У, мы с Владкой столкнулись с Ишанти Омару. Юноша отвечал за наполненность пищевых автоматов и в данное время, пока шли каникулы, был не особенно перегружен работой.

Посплетничать он любил. Причем настолько, что порой бродил в поисках «свободных ушей», но те, зная его словоохотливую натуру, предпочитали от него прятаться. Мы не успели. Да и куда? Перед нами лежали несколько разобранных роботов, а Омару уже пристраивался рядом на полу, скрестив для удобства ноги.

- Засада… - прошептала я.

Владка согласно кивнула и посмотрела на визитера.

- Чего тебе, Ишенька? – пропела она.

Парень поморщился. Для кодовиан сокращение или коверкание имени было оскорбительным. Примерно, как на Земле ругательство типа «собака бешеная» или «козел». И, главное, животные на задыхающейся, перенаселенной планете остались лишь в заказниках и на картинках, поэтому в обиходе их названия не использовались. Незачем, в общем-то. А вот, чтобы оскорбить или обидеть кого – это пожалуйста, прижились с древних времен.

Владиславу Власову Ишанти не любил. Да ее никто особенно не любил за излишнюю прямолинейность. Юлить подруга не умела и часто высказывала в глаза все, что думала о человеке. А правда, она у каждого своя. Чужую же правду почти никто не любит.

- Злая ты, Владислава. С таким характером не найти тебе покорного мужа, - ответил Омару.

В целом, сказанная им фраза тоже считалась оскорблением. Кодовия – планета глубоко матриархальная, где подчинение мужчины женщине считалось нормой и неотъемлемой частью совместного существования. При этом, буйные самцы выбраковывались и практически не имели шанса на создание семьи.

- Это ты вот сейчас проявил агрессию к даме? – влезла со своей «правдой» Владка, и заправщик пищевых автоматов побледнел.

- Что?.. Я?... Да, как можно… нет… То есть… - заблеял Ишанти, и мне его даже стало жаль.

Если верить древней истории, а не верить ей сложно, то Кодовия и Земля развивались примерно в одном темпе. И, когда началась Вторая Межзвездная Военная Кампания только-только делали первые шаги в освоении космоса. Основными противоборствующими силами в той войне были эггеры - люди и джамаки – огромные уродливые жуки. Нам хорошо бы вообще никуда не лезть, но жучок, оказавшийся меж жерновами, все равно попадает в муку.

Тогда не повезло ни Кодовии, ни Земле. Гигантские насекомые первыми вступили в контакт, поэтому наши планеты и выступили на стороне джамаков. А какая альтернатива? Мы бы не выстояли, случись тогда столкновение. Все равно, что дикарь с палкой против до зубов вооруженного воина.

На наше несчастье, победили тогда эггеры – раса, если верить слухам, полубогов, весьма похожих на обычных людей, но наделенных какими-то невероятными, почти магическими способностями. Насекомых изгнали, а всех, кто оказывал им хоть какое-то содействие, наказали. Так Земля и Кодовия оказались в списке неблагонадежных планет, а их жители приравнивались к четвертому типу рас. Ниже только условно разумные формы жизни.

Нашему типу не разрешалось осваивать новые планеты вне своей звездной системы, не позволялось получать образование по специальностям, связанными с освоением космоса и межгалактической деятельностью, и, как следствие, такие, как мы, никогда не занимали ключевых политических и экономических постов в Конфедерации.

Я же с детства грезила космосом. Закрывала глаза и представляла себя пилотом звездолета. Эх, но на Земле я смогла бы научиться водить лишь почтовые кораблики, «мусорщики» или торговые тихоходные баржи, чтобы потом всю жизнь курсировать от Луны до Ганимеда с транзитом через Марс и Фобос. Эх, ко всему человек привыкает, скажете вы и будете правы! Но у меня была мечта – настоящая, великая, красивая очень.

Может быть, поэтому я не осталась на Земле с родителями, а закончила Высшую Техническую Академию на Европе? Эх, это для Солнечной системы она была «высшей», здесь же моего образования хватило лишь на то, чтобы устроиться простым техником. Зато куда! В Космическую академию! Я находилась так близко от мечты, что могла вполне до нее дотронуться. Операторы класса «У» имели допуск в ангары, где стояли учебные звездолеты. Поэтому почти все свободное время я проводила там или на смотровой площадке, где из видового иллюминатора можно было часами наблюдать за звездами, поясом астероидов и самой планетой Дильмун, вокруг которой и вращалась наша станция.

Все мы, расы четвертого типа, прошли нелегкий путь, чтобы, наконец, оказаться здесь – на вершине своей карьеры, но со все еще теплящейся в душе надеждой на то, что именно тебе однажды обязательно повезет. Так что, с Ишанти Омару мы находились в одном море, в одной лодке и плыли к одному берегу.

- Ты что-то хотел нам рассказать? – улыбнулась ему я.

- Злые вы, землянки, - вздохнул Омару. – А все потому, что мужчин своих распустили. В женщине сосредоточена вселенская мудрость, в то время как мужчины сеют лишь хаос и разрушения.

- Нарываешься, - осадила его Владка, собирая кибера. – В общем так, или рассказывай коротко и внятно, или проваливай. Некогда нам тут с тобой…

Ишанти закатил свои небесные огромные глаза, расправил по плечам кудри и только после этого начал говорить.

А речь шла вовсе не об обычных сплетнях. Точнее, совсем не о сплетнях, а о той самой загадочной расе победителей. Эггеры - с древне-галактического переводилось как первородные. И, наверное, языки всех планет одной вселенной имеют что-то общее в корнях самых значимых слов. Например, с общеземного я бы перевела название этой расы как «яйценосцы». Символично! Нет, не в плане того, что они несутся, как куры, и даже не от того, что носят, как все мужчины, ибо ничего удивительного в этом нет, а в целом от «egg» -яйцо, как символа философского и даже божественного начала.

В общем, эггеры правили нашей вселенной, но сами оставались