Тигр на завтрак - М. Писель

В общем он выглядел каким-то удивительным божеством, достойным того, чтобы занять место среди тантрических небожителей. К моему удивлению, и тибетская принцесса, и чайный плантатор, и все присутствующие согласились в том, что Борис — самый необыкновенный человек, которого они когда-либо встречали.

После долгих размышлений я решил, что, в конце концов, может быть, этот Борис сможет помочь мне и что в данной ситуации мне следует направить стопы в Непал и выполнить свои антропологические изыскания именно там. Ужасно заинтригованный загадочной фигурой Бориса, я принял решение ехать в Непал.

Спустя месяц после моего приезда в Калимпонг в одно прохладное туманное утро я выехал на джипе в Дарджилинг, чтобы возвратиться в Калькутту, откуда мог вылететь в Катманду самолетом. Калимпонг был тих, т. к. жители еще спали глубоким сном, когда я проехал через долину Тиста мимо чайных плантаций и через густые джунгли. До завоевания Индией независимости Дарджилинг, расположенный на высоте 2,5 км над уровнем моря, использовался правительством штата Бенгалия в качестве летней резиденции.

Здесь англичане, проживавшие в Калькутте, стремились избежать летней жары и муссонной влажности, характерных для равнинной местности.

В результате когда-то маленькая деревушка Дарджилинг с тибетским населением превратилась в большой процветающий курортный городок, славящийся санаториями и, в особенности, школами. Как ни странно, высочайшая репутация этих школ распространилась через Калимпонг по всему Тибету и Центральной Азии. В частности, в одной из школ, учрежденных иезуитской миссией, учились такие люди, как брат Далай Ламы, сын короля Непала и дети бутанских и тибетских вельмож.

Из Дарджилинга до аэропорта Бадогра у подножия гор я добрался автобусом, откуда вылетел в Калькутту, где пересел на самолет, отправлявшийся в Патну, поскольку в то время не было прямого рейса до Катманду.

Патна — это небольшой индийский городок, расположенный на берегу огромного мутного Ганга. В муссонный сезон это одно из самых жарких мест в Индии.

Когда примерно три часа спустя после вылета из Калькутты мы приземлились там, было видно, как влага клубами поднимается с аэродрома, связывая мокрую землю с грядами вздымавшихся туч, угрожающе нависавших над нами.

И в этот самый смерч облаков взмыл наш маленький самолет Дакота, совершавший ежедневные рейсы и в то время служивший единственной связью между Непалом и внешним миром. Благодаря воздушному сообщению слово «недоступный» начало выходить из употребления. Если прежде до Катманду можно было добраться пешком по непроходимым тропам за несколько дней, то воздушный рейс от Патны занимает всего 45 минут.

Однако в период муссонов часто случается, что тучи блокируют доступ в долину Катманду, и тогда Непал снова становится изолированной страной, какой и был в течение веков. Зато в приличную погоду — с октября по июнь — полет в Катманду дает пассажирам возможность полюбоваться невиданным зрелищем, красотами, которых больше не встретить нигде.

Поднявшись к гряде туч, наш Дакота полетел над монотонной равниной Индии, казавшейся плоской и бесконечной. Мы видели квадратики полей, обрамленных извивающимися каналами и крупными реками, лениво протекавшими через огромные глинистые и песчаные пустыни и временами образующими большие водоемы грязной воды. На широкой пологой равнине попадались тысячи деревень с глинобитными хижинами. Между деревнями проходили узкие тропинки, и лишь местами прямая современная дорога придавала ландшафту некое подобие геометрической симметрии среди хаоса земельных участков. Земля имела серо-бурый цвет, такой же, как и речная вода и бесчисленные, сверкающие солнечным блеском пруды с возлежащими в них буйволами.

Неожиданно эта картина сменилась темно-зеленым фоном, пробудившим меня от «летаргической» дремы. А затем в это зрелище вторгся хаос иного рода. Я знал, что темно-зеленый фон создает пояс джунглей тераи, район больших тропических лесов, протянувшихся вдоль всей горной цепи Гималаев там, где горные потоки выходят в низовья. На востоке — джунгли Бенгалии и Ассама, прибежище тигров, слонов и носорогов. К западу от Дарджилинга, вдоль всей границы с Непалом эти джунгли именуются тераями, представляющими собой дикую местность с девственной природой, навевающую мысли о лихорадке, малярии, холере и других ужасных заболеваниях, способных погубить каждого, кто осмелится проникнуть в них. Этот пояс джунглей сыграл не меньшую роль, чем высокие горы, в том, что гималайские королевства Непал, Бутан и Сикким оказались недоступными для чужеземцев и долгое время были изолированы от мира.

Однако авиаперелет не дает возможности надолго остановить внимание на тераях, т. к. они быстро сменяются взбросами земной коры, первыми горными цепями, протянувшимися в меридиональном направлении, грядами гор, за которые все еще цепляются чащобы джунглей. Но затем они быстро сменяются горными громадами, пересекаемыми мощными водными потоками, продолбившими в них глубокие раны и сформировавшими узкие, темные долины и ущелья.

Казалось, что эти холмы растут все выше и выше, напоминая ряд призм с зубчатыми гребнями. Вскоре эта безлюдная земля на непальской границе сменилась еще более высокими холмами, на вершинах которых, над ущельями можно было рассмотреть первые непальские деревни.

Они лепились на высоких склонах и их окружали первые встреченные нами рисовые террасы, представлявшие собой гигантские «лестницы», которые теперь, летом, были покрыты темно-зеленым «ковром», в другие времена года — менявшим цвет на бледно-зеленый или желтый. Хижины были выкрашены в красный или темно-розовый цвет. Именно в таких деревушках и живет большинство из девяти миллионов жителей Непала.[2]

У меня не было времени долго наблюдать эти холмы, т. к. тряска нашего попавшего в воздушные ямы самолета, облетавшего горные хребты, привлекла мое внимание к огромным гималайским пикам, появившимся над меньшими по высоте горами. Невероятные нагромождения скал и снегов образуют какой-то нереальный внушающий ужас фон, характерный для Непала, рисуют образы вездесущих божеств индуистского и буддийского мира, являются магнитом, привлекшим в Непал столько искателей приключений, спортсменов и пророков.

Не успел я сообразить, что полет завершается, как самолет начал описывать круги и моему взору открылась во всем своем фантастическом блеске долина Катманду — пологая местность протяженностью около 24 км и шириной примерно 13 км. На склонах долины в виде террас располагались бледно- и темно-зеленые рисовые поля, линии которых напоминали извивающиеся горизонтали контурных карт.

Казалось, что на смену фантастическому ландшафту экзотического Востока вновь пришел ландшафт нормальных и, в своем роде, западных пропорций. Тут и там между рисовыми полями, подобно квадратным баржам, окруженным водой, виднелись коробчатые домики с покатыми черепичными крышами. Затем появились деревни и города. Всего в этой удивительной долине, помимо столицы, имеется девять городов, которые вместе с деревнями когда-то образовали королевство ньюарских[3] феодалов и художников, позднее завоеванное королями гуркхов, чей потомок король Махендра[4] ныне управляет Непалом.