Casual 2. Пляска головой и ногами - Оксана Робски

Гламурной походкой Татьяна Курбатская приблизилась к нашемустолику.

– Красотка! – я чмокнула ее в щеку.

– Не она одна! – обиделась Катя.

– Какая нарядная блузка! – традиционно похвалила КатюКурбатская.

– Я и сама еще ничего! Кстати, это тост! – Катяподняла бокал.

– «Laurent-Perrier»? – Курбатская одобрительнокивнула, профессионально оценив шампанское.

– Брют, – подтвердила Катя.

Татьяна отошла к соседнему столу поздороваться с друзьями.

– Не забывайте, что у нас сегодня повод! –провозгласила Катя.

– Да, и еще какой! – я торжественно подняла бокал.

Я уезжаю. На год или два. Надеюсь, не больше. И поэтому мыустроили девичник. И пьем шампанское. Перед разлукой. Все-таки я буду оченьскучать по своим подружкам.

По дороге в туалет вижу приятеля, продюсера одной из модныхпоп-групп. Каким-то девушкам с концептуальным макияжем он рассказывает о том,что самая гламурная еда – окрошка на шампанском. Девушки верят и важнозаказывают ее официанту. Официант важно принимает заказ.

Продюсер веселился.

– Ты хоть не «Crystal» им заказывай, – мне тожестало весело, – или хоть окрошку без колбасы.

Почему-то картошка и огурцы в шампанском меня не смущали.

– Окрошка без колбасы – это не окрошка! – наиграннообижается продюсер, и девушки одобрительно щебечут что-то в этом же роде.

Они сидят на белом диване, как персидские кошки. Так жевальяжно и уютно. Легко представить себе, как они разбегаются в разные стороны,стоит только грозно сказать им «брысь».

В конце зала громко требовал себе стол добрый приятель всехмодных девушек, гомосексуалист с редким, даже для гомосексуалистов, чувствомюмора.

– Слушай, – говорю я, поравнявшись с ним. –Там один журнал хочет напечатать фотографию молодого человека, который был моейпервой любовью. Ну, фотографию, его рассказ, как это было, и все такое.

– А что? Прикольно, – отвечает он.

– Ну, в том смысле, каким он был и каким стал.Понимаешь?

– Ты хочешь, чтобы я был твоей первой любовью?

– Ага.

Он хохочет.

– И я им скажу, что с тех пор не смог влюбиться ни водну женщину!

Иду дальше, приветливо кивая направо и налево.

Какие-то лица за другими столами. Незнакомые, которыекажутся знакомыми, и знакомые, которых не узнаешь. Но все равно улыбаешься издороваешься.

Вообще, звезды в России – самые воспитанные люди.

До тех пор, пока твои фотографии не появляются в журналах,ты – просто на всякий случай, – встретив кого-нибудь, отворачиваешься.После – так же на всякий случай – радостно улыбаешься.

– Привет! – встречаю условно знакомого мнечеловека. Я читала в журнале, что он стал художником. Мне понравились егоработы. Такие же яркие, как мои мечты. И такие же абстрактные. –Поздравляю! Я видела твои картины и совершенно влюбилась в них! Супер!

Мы целуемся, обнимаемся. Он доволен.

– Какие картины? – спрашивает он.

– Твои! – радуюсь я. – В журнале!

Он протягивает мне бокал, мы чокаемся.

– Я не умею рисовать! – говорит он.

Ресторан наполнен гулом голосов, тапера почти не слышно.

Я уже понимаю, что с кем-то перепутала его.

– Желтая пресса? – предполагает он.

Я киваю.

У него звонит телефон.

– Да, здорово! – кричит он в трубку. – В«GQ»! Мне тут журнал принесли, так там написано, что я художник! Ага… Вот искажи мне, как художник художнику: ты едешь?

К нам подходит молоденький промоутер одного из модныхклубов. Целует меня в щеку, демонстрируя окружающим панибратское отношение созвездами.

– Видишь, кто с моей бывшей девушкой сидит? – онодними глазами, не оборачиваясь, показывает в сторону выхода.

– Кто это? – вежливо интересуюсь я.

Он почтительно называет номер в «золотой сотне» списка«Forbes». Из четвертой двадцатки.

– Ты что, всех знаешь? По номерам? – удивляюсь я.

– Я вообще-то считаю себя образованнымчеловеком, – обижается он. – Я знаешь сколько журналов читаю?

– Здорово. Молодец, – я одобрительно киваю.

И мысленно представляю, как смешно будет выглядетьсегодняшний вечер в моем дневнике. Особенно этот эпизод.

Я возвращаюсь за наш стол.

Катя красит губы, заглядывая в пудреницу.

Рядом с Мариной Сми – молодой человек в розовом галстуке исиреневом пиджаке.

Его смущает девственность нашего стола, и он заказывает вазус фруктами.

Углеводы на ночь никто не ест.

Катя кладет в каждый бокал по клубничке и произносит тост.За мой отъезд.

Приехала Чернова и не сказала Кате, что та похудела. Катяэто заметила, но виду не подала. Пока.

Мельком взглянув на незнакомого молодого человека в розовомгалстуке, Чернова шепчет мне в ухо:

– Сережа в больнице. Он хотел отравиться. Еле откачали.

Мы смотрим друг другу прямо в глаза.

Сережа – ее девятнадцатилетний сын. Его недавно выгнали изколледжа в Америке. Из школы в Англии его выгнали в прошлом году.

– Я только что оттуда, – очень серьезно говоритЧернова. – Не дай бог никому…

…Первый раз мой маньяк позвонил мне, когда я была втренажерном зале. Редкий случай. Как потом выяснилось, гораздо более редкий,чем звонки маньяков.

Он попросил меня к телефону.

– Я вас слушаю! – почему-то игриво ответила я.

Это было еще то время, когда я не говорила нагло в трубку:«Нет, ее нет по этому телефону. Запишите номер ее директора. Ее зовут Регина»,даже не пытаясь менять голос.

– А что вы делаете сегодня вечером? – без всякоговыражения поинтересовались в трубке голосом, от которого потом еще целый годменя бросало в жар.

– Вечером? – Я глупо захихикала, вот что значит:спорт вырабатывает адреналин. Зачастую – излишний. – Ас кем я говорю?

– Ну… скажем так… я хотел бы прочитать вашу книгу. Гдеее можно купить?

– Послушайте, вам надо позвонить в издательство. Авообще-то во всех магазинах… – Тренер уже кивал мне, стоя рядом с огромнымтренажером, похожим на пыточный инструмент времен инквизиции.