Желтый пес - Жорж Сименон

— Давно.

— Она не выходила отсюда вчера вечером?

— Она не трогалась с места. Ждала, когда мы кончим партию и пойдем спать… А мы с Ле-Поммерэ разговорились о добром старом времени, когда мы были молоды и красивы, и женщины любили нас без денег. Верно, Ле-Поммерэ?.. Молчит… А ведь когда заходит разговор на эту тему, Ле-Поммерэ согласен ночь не спать. Вы в этом убедитесь, когда познакомитесь с ним поближе. Знаете, как мы называем его дом напротив рыбного рынка? «Дом непристойностей», ха-ха-ха…

— Ваше здоровье, комиссар, — не без смущения сказал тот, о ком шла речь.

Тут Мегрэ заметил, что доктор Мишу, до сих пор не раскрывший рта, поднял свой стакан и начал рассматривать его, держа против света. Лоб его нахмурился, бескровное лицо заострилось еще больше и выражало крайнюю тревогу.

— Одну минуту! — сказал он после долгого колебания. — Подождите пить…

Он долго обнюхивал стакан, затем окунул в него кончик пальца, прикоснулся к нему языком и сплюнул. Сервьер захохотал во все горло:

— Так и есть! Он испугался истории с Мостагэном!..

— Итак, доктор? — спросил Мегрэ.

— Мне кажется, нам лучше не пить… Эмма!.. Сбегай к аптекарю и скажи, что я прошу его немедленно прийти… Далее если он сел обедать…

По кафе прошел холодок. Зал стал еще более мрачным и пустынным. Ле-Поммерэ нервно теребил усы. Даже журналист заерзал на стуле.

— Что ты придумал?

Доктор угрюмо молчал, продолжая рассматривать жидкость в стакане. Затем он поднялся, взял со стойки бутылку и стал разглядывать ее на свет. Мегрэ тоже посмотрел и увидел несколько крошечных белых зернышек, плававших в жидкости.

Официантка вернулась, следом за ней с полным ртом вошел аптекарь.

— Слушайте, Кердивон… Надо немедленно сделать химический анализ содержимого этой бутылки и этих стаканов.

— Сегодня?

— Сию же минуту!

— Какие реакции я должен проверить? Что вы предпочитаете?

Мегрэ был поражен: бледный признак ужаса возник в зале с удивительной быстротой. В одно мгновение остыла теплота взлядов, румянец на скулах Ле-Поммерэ казался грубо нарисованным.

Официантка, облокотясь о кассу, мусолила карандаш и подсчитывала колонки цифр в черной клеенчатой книжке.

— Ты сошел с ума! — закричал Сервьер, но голос его прозвучал фальшиво. Аптекарь держал в одной руке стакан, в другой — бутылку.

— Стрихнин… — тихо сказал доктор.

Он вытолкнул аптекаря за дверь и вернулся к столу изжелта-бледный, с низко опущенной головой.

— Почему вы решили позвать его?.. — начал Мегрэ.

— Не знаю… Случайно я увидел белую крупинку в своем стакане… Мне не понравился запах…

— Коллективное самовнушение! — уверенно сказал журналист. — Достаточно написать об этом в газете — и все кабаки Франции окажутся на грани разорения…

— Вы всегда пьете перно?

— Всегда перед обедом… Эмма настолько привыкла к этому, что, не дожидаясь заказа, подает новую бутылку, как только пустеет прежняя… У нас свои привычки… Вечером мы пьем кальвадос…

Мегрэ подошел к стойке и стал искать бутылку кальвадоса.

Ему крикнули:

— Не та!.. Ищите пузатенькую…

Он нашел бутылку, поднял ее к свету и увидел в кальвадосе несколько белых крупинок. Говорить было излишне, все поняли и так.

Вошел инспектор Леруа и сказал безразличным голосом:

— Жандармы не заметили ничего подозрительного. Бродяг вокруг города не обнаружено. Люди в полном недоумении.

Он удивился, так как никто ему не ответил, и только тогда понял, что тревога сжимает горло каждого. Табачный дым медленно вился вокруг электрических лампочек. Старый бильярд показывал зеленое сукно, похожее на истоптанный газон. Окурки сигар валялись на заплеванном полу среди опилок.

— Семь и один в уме… — бормотала Эмма, слюнявя карандаш.

Вдруг она подняла голову, крикнула: «Иду, мадам!» — и исчезла в задних комнатах.

Мегрэ набивал свою трубку. Доктор Мишу упорно смотрел в пол, и нос его казался еще фолее кривым, чем обычно. Краги Ле-Поммерэ сверкали, точно он никогда не ходил по земле. Жан Сервьер пожимал плечами, ведя молчаливый спор с самим собой.

Появился аптекарь с бутылкой, и все взгляды устремились к нему.

По-видимому, он бежал, так как еле переводил дух. В дверях он лягнул ногой, проворчав:

— Мерзкая собака!..

Едва войдя в кафе, он сказал:

— Плохи дела, господа! Надеюсь, никто не пил из этой бутылки?

— Что вы нашли?

— Стрихнин! Яд был всыпан в бутылку не более получаса назад!

Он с ужасом посмотрел на еще полные стаканы и пятерых мужчин, молча сидевших вокруг стола.

— Что это значит, господа? Это неслыханно! Черт возьми, имею же я право знать! Ночью рядом с моей аптекой убивают человека… А сейчас — это…

Никто не ответил. Мегрэ встал и взял бутылку из рук аптекаря. Вернулась Эмма, и снова над кассой появилось ее узкое равнодушное лицо. Как всегда, под глазами у нее были черные круги, тонкие губы поджаты, а белый бретонский чепец съехал с плохо причесанных волос. Эмма поправляла его поминутно, но он неизменно сползал.

Ле-Поммерэ крупными шагами ходил по комнате, любуясь отблеском света на новеньких крагах. Жан Сервьер сидел неподвижно, уставясь на стаканы. Вдруг он взорвался и крикнул, словно хотел заглушить рыдание:

— Дьявольщина!..

Доктор взглянул на него и еще больше сгорбился.

Инспектору Леруа было только двадцать пять лет. Он походил скорее на тех, кого принято называть «хорошо воспитанными молодыми людьми», чем на полицейского.

Леруа недавно окончил полицейскую школу и теперь вел свое первое дело. Он смотрел на Мегрэ грустными глазами, пытаясь незаметно привлечь его внимание. Наконец он не выдержал и, покраснев, тихо сказал:

— Простите меня, комиссар… Но отпечатки пальцев…

Он, очевидно, подумал, что его начальник принадлежит к старой школе и недооценивает научные методы расследования, потому что Мегрэ глубоко задумался и небрежно бросил:

— Сделайте одолжение!..

Инспектор Леруа тотчас же исчез. Как сокровище, отнес он бутылку и стаканы к себе в комнату и провел вечер за изготовлением образцовой упаковки по схеме, которая всегда была при нем, и которая гарантировала полную сохранность отпечатков при перевозке предмета.

А Мегрэ тем временем сидел в углу кафе. Хозяин гостиницы, в белой блузе и поварском колпаке, оглядывал зал с видом земледельца, подсчитывающего убытки после циклона.