Полудницы - Павел Владимирович Волчик

Несмотря на ободранные губы, парень без умолку болтал. Юный экстремал признался, что, как только физиономия заживет, он снова попробует съехать с Ореховой горы. Илий обработал рану и предложил Дэну проверить наличие оставшегося мозга в черепной коробке. Парень держался молодцом, на предложение не обиделся и честно признался, что пусть небольшой, но мозг там сохранился.

На этот раз Дэн приехал на дедушкином велосипеде, его собственный почил в канаве у Ореховой горы.

– Привет, Илий. Че творишь?

– Жду тебя в гости.

– Я серьезно! Мне ж интересно.

– Вяжу узлы.

– Снова? – Глаза у парня вспыхнули от любопытства. – Когда ты уже меня научишь?

– Когда ты перестанешь заходить без приглашения.

– Сыграем сегодня в баскет?

– Издеваешься? В такую жару…

– Ну, я, типа, из вежливости предложил.

– Угу.

Доктор вышел на крыльцо, прикрыл за собой дверь.

– Как дела у деда?

– А что? У него все в порядке…

– У него слабое сердце. Сегодня днем он выглядел скверно.

Парень отошел в сторону, схватился за железную трубу над козырьком и повис сарделькой.

– Все только и болтают про эту жару. А, по-моему, летом это обычное дело.

Он попробовал подтянуться, попыхтел немного и спрыгнул на доски.

– Дед рассказал мне про странное пятно, которое вы видели возле поля. Будто там человека выжгло солнцем. Представляю себе! Инопланетяне прилетели с гигантской лупой и направили луч на местного тракториста. И он такой: «Не-е-ет!»

Дэн упал на колени и начал корчиться, вытягивая руки. Его это очень смешило.

– Ну, ты и балбес… – сказал доктор. – Я думал, после падения с горы у тебя еще что-то осталось в башке. Ошибся.

– У нас в школе драмкружок. Должен же я летом практиковаться.

– Практикуйся без свидетелей.

Парень поднялся на ноги, стал серьезным.

– Пить охота.

– Есть минералка и лимонад.

– А что-нибудь покрепче?

– Ты начинаешь доставать.

Дэн подошел к псу, спящему с высунутым языком в тени. Почесал его за ухом, приподнял лапу и посмотрел, как она бессильно упала на землю.

– У деда в одной книге было написано, что собаки не потеют. Все, что они испаряют, выходит через рот и язык. Это правда?

Доктор вздохнул:

– Не знаю. Я не ветеринар.

Парень хитро посмотрел на него:

– Поехали, посмотрим на это выжженное пятно. Меня аж распирает, так хочу его увидеть!

– Нечего там смотреть. И не трепли языком!

– Да ладно. У нас даже поселок называется Мирный. Нечего делать. Скучно же! Тебе тоже скучно, работы небось нет… Иначе ты бы тут со мной не болтался без дела.

Он умолк, заметив, как доктор нахмурился.

– Ну что ж, – вздохнул Дэн. – Скажу прямо, я зашел, чтоб ты дал мне немного порулить на своем драндулете.

– Не сегодня. Скоро дети проснутся.

– У меня никогда не будет детей. Я слишком люблю свободу.

Дэн протянул руку ладонью вверх.

Доктор с громким хлопком отвесил ему пять.

– Не зарекайся.

– До новых встреч, папаша!

Парень вскочил на потертый велосипед и лихо завертел педалями.

Илий посмотрел ему вслед, усмехнулся и покачал головой.

Парень ищет друзей. Но и доктор отчаянно нуждается в общении. Дэн умеет внести немного хаоса в размеренную жизнь.

Илий вошел в дом, и тревожное чувство вернулось. Он вспомнил слова подростка.

«Люди замечают, что ты не на своем месте, – сказал голос внутри. – Дэн считает, что я такой же бездельник, как и он».

Однако подумав, что с утра он трудился в поле, доктор отбросил эту мысль. Что же тревожило? Может быть, голоса детей, которые уже проснулись? Их пробуждение означает, что остаток вечера Илий должен будет выносить горшки и развлекать ребятишек играми. Но иногда это даже приятно. Это не может тревожить так сильно.

Пятно возле поля… Брошенный кем-то окурок или спичка? Силуэт человека – случайность или наваждение, вызванное перегретым на солнце мозгом?

Илий стряхнул с себя тревогу, как шелуху. Бесшумно вошел в комнату и левой рукой легко подхватил девочку, пронес ее по воздуху, как жужжащий вертолет. Она весело заверещала.

– И меня! И меня! – закричал Гоша, вытягивая руки.

Илий бросил на Елену короткий взгляд, и жена ему улыбнулась. Она выглядела сонной, но вполне отдохнувшей.

К вечеру духота так и не спала. Вся семья собралась на кухне возле большого вентилятора. Елена вытащила из холодильника домашнее мороженое и большой ложкой раскладывала его по блюдцам. Гоша, высунув язык, с усердием рисовал солнышко на бумаге. Листы поднимало от потока воздуха из вентилятора, он хлопал по ним ладошкой и никак не мог закончить рисунок. Маленькая Зарина, не моргая, смотрела мультики. Илий в шутку зажимал ей нос, а она, не отрывая взгляда от экрана, вяло отмахивалась.

Мороженое быстро таяло. Елена облизала ложку и сказала то ли себе, то ли мужу:

– В новостях снова говорили про аномальную жару.

– Лето есть лето, – ответил Илий.

– Соседки говорят: давненько не было так тяжело. А они живут на юге с малых лет.

Илий подошел и взял блюдца с мороженым, одну порцию он протянул Гоше, который уже бросил рисование, кусал губы и глазами голодного щенка глядел на подтаявшие шарики.

– Соседки много чего не помнят. В их возрасте жара – худший враг. Сегодня один сердечник…

На дворе залаял Гален. Доктор поставил блюдце и быстро вышел во двор. Дорога, насколько хватало глаз, была пуста. От реки, пробираясь между холмами, плыл густой туман. Илий почему-то знал, что он не принесет свежести.

Гален, почуяв хозяина, весело заколотил хвостом по доскам, глянул на пустую дорогу, навострил уши. Илий уловил в позе пса напряжение, коснулся его холки. Гален вздрогнул, поднял глаза на человека.

– Кого ты видел? – тихо спросил Илий.

Пес широко зевнул, демонстрируя влажную пасть, лег на пол и положил голову на лапы.

Доктор вернулся в дом. Жена поглядела на растаявшее мороженое, потом на него.

– Что это ты выскочил как угорелый?

– Так, решил кое-что проверить…

– Что?

Он не ответил. Взял со стола блюдце. Растекшаяся шоколадная лужица напомнила ему скорченного человечка, но тут же изменила форму.

Ночью Илий долго ворочался. Утром нужно рано встать и успеть поработать в поле, но чем больше он заставлял себя уснуть, тем меньше ему это удавалось.

Воспоминания из прошлого кружили над его постелью. В голове прокручивались сотни операций, которые он сделал, – удавшиеся и закончившиеся провалом.

Он лежал в темноте с открытыми глазами, а пальцы продолжали жить своей жизнью. Они шевелились, совершая манипуляции над телами пациентов, чинили их сломанные тела.

Илий знал, что ошибки – нормальная часть его профессии, и нельзя вспоминать о тех, кому не удалось помочь, но душная