Серафина и чёрный плащ - Роберт Битти

С возрастом Серафина все чаще мечтала о тайном друге, с которым можно поговорить обо всем на свете. Но, разгуливая ночами по подвальным коридорам, вряд ли повстречаешь других детей.

На кухне и в котельной работали поварята и подмастерья, которые по вечерам уходили домой. Иногда они мельком видели Серафину и приблизительно знали, кто она такая. Но взрослые служанки и лакеи с верхних этажей никогда с ней не встречались. И уж конечно, хозяин и хозяйка дома даже не догадывались о ее существовании.

– Вандербильты неплохие господа, Сера, – говорил ей отец, – но они не нашего поля ягоды. Если увидишь их – прячься. Не позволяй никому рассмотреть себя. И, что бы ни случилось, не рассказывай, как тебя зовут и кто ты такая. Слышишь меня?

Серафина слышала. Она все прекрасно слышала. Она даже слышала, о чем думает мышь. И все равно не понимала, почему они с папашей живут так, как живут. Серафина не знала, зачем папаша прячет ее ото всех, чего он стыдится, но она любила его всем сердцем и ни в коем случае не хотела огорчить.

Поэтому она научилась передвигаться тихо и незаметно – не только затем, чтобы ловить мышей, но и чтобы избегать людей. Когда Серафина чувствовала себя особенно смелой или одинокой, она прокрадывалась наверх, к нарядным господам. Маленькая для своего возраста, она пряталась и скользила, играючи сливаясь с тенью. Она следила за разодетыми гостями, которые приезжали в роскошных, запряженных лошадьми экипажах. Никто ни разу не обнаружил ее под кроватью или за дверью. Никто, доставая пальто, не увидел ее в глубине шкафа. Когда леди и джентльмены гуляли по окрестностям, она незаметно следовала за ними, подслушивая разговоры. Ей нравилось разглядывать девочек в голубых и желтых платьях, с развевающимися лентами в волосах. Она бегала вместе с ними, когда они резвились в саду. Играя в прятки, дети даже не догадывались, что вместе с ними играет еще кто-то. Иногда Серафина видела самого мистера Вандербильта, прогуливающегося рука об руку с миссис Вандербильт, или их двенадцатилетнего племянника, который катался на лошади. Рядом всегда бежала гладкая черная собака.

Она всех их видела, а они ее – нет. Даже собака ни разу ее не почуяла. Иногда Серафина гадала, что будет, если они ее заметят. Что случится, если ее увидит мальчик? Как ей себя вести? А если ее унюхает собака? Успеет ли она вскарабкаться на дерево? А что она сказала бы миссис Вандербильт, столкнись они лицом к лицу? «Здравствуйте, миссис В. Я ловлю ваших крыс. Вам как больше хочется – чтобы я их сразу убивала или просто вышвыривала из дома?» Иногда Серафина представляла, что тоже носит нарядные платья, ленты в волосах, блестящие туфельки. А изредка, совсем изредка, ей хотелось не просто тайком слушать разговоры других людей, но и самой в них участвовать. Не только смотреть на других, но чтобы и на нее смотрели тоже.

И сейчас, возвращаясь через луг к главному дому, она думала, что будет, если кто-то из гостей или, к примеру, молодой хозяин, чья спальня расположена на втором этаже, вдруг проснется, выглянет из окна и увидит таинственную девочку, разгуливающую в одиночестве посреди ночи.

Папаша никогда об этом не упоминал, но Серафина знала, что не похожа на других. Она была маленькая и тощая – одни кости, мышцы да сухожилия.

У нее не было платья; она носила старые отцовские рубашки, стягивая их на тонкой талии веревкой, украденной в мастерской. Отец не покупал ей одежду, поскольку не хотел, чтобы люди в городе начали задавать вопросы и совать нос не в свое дело; он этого не выносил.

Ее длинные волосы были не одного цвета, как у нормальных людей, а разных оттенков золотистого и светло-коричневого. На лице выделялись слишком острые скулы. А еще у нее были огромные янтарно-желтые глаза. Ночью она видела так же хорошо, как днем. И ее способность беззвучно передвигаться и подкрадываться тоже была необычна. Остальные люди, особенно папаша, издавали при ходьбе не меньше шума, чем рослые бельгийские лошади-тяжеловозы, которые перетаскивали сельскохозяйственную технику на поля мистера Вандербильта.

Глядя на окна большого дома, она невольно спросила себя: что снится всю ночь напролет людям, которые спят сейчас в своих спальнях, в мягких постелях? Людям с крупными телами, одноцветными волосами, длинными острыми носами. Что снится им всю роскошную ночь напролет? О чем они мечтают? Что их смешит и пугает? Что они чувствуют? Что едят их дети за ужином – овсянку или только куриное мясо?

Неслышно сбегая по ступеням в подвал, Серафина уловила какие-то звуки в одном из дальних коридоров. Она замерла и прислушалась, но все равно не смогла определить, что это такое. Точно не крыса. Кто-то покрупнее. Но кто?

Заинтересовавшись, она пошла на звук. Миновала папашину мастерскую, кухни и остальные помещения, которые знала наизусть. Затем прошла дальше, на территорию, где охотилась гораздо реже. Она услышала, как закрылась дверь, потом раздались шаги и сдавленный шум. Сердце забилось чаще. Кто-то бродил по подвальным коридорам. Ее коридорам.

Серафина пошла навстречу. Это был не слуга, который каждую ночь выносил мусор, и не лакей, собирающий поздний ужин для проголодавшегося гостя, – она легко узнавала по шагам каждого из них. Иногда подручный дворецкого – мальчишка лет одиннадцати – останавливался посреди коридора, чтобы торопливо проглотить пару печений с серебряного подноса, который ему было велено отнести наверх. Серафина замирала в нескольких метрах от него, в темноте за углом, представляя, что они друзья и весело болтают. А затем мальчишка вытирал с губ сахарную пудру и убегал, спеша наверстать упущенное время.

Но это был и не мальчишка. Кто бы это ни был, он носил обувь с твердыми каблуками – дорогую обувь. Но приличному господину не место в подвальных помещениях! Что он делал в темных коридорах посреди ночи?

Охваченная любопытством, Серафина последовала за незнакомцем, делая все, чтобы он ее не заметил. Когда она подбиралась совсем близко, ей становилась видна высокая черная фигура с едва теплящимся фонарем. Рядом двигалась вторая тень, но Серафина не смела подойти еще ближе, чтобы разобрать, кто или что это такое.

Подвал был огромным и уходил под холм, на котором стоял дом; в нем было множество уровней, коридоров, помещений. В кухнях и прачечных прорезали окна и оштукатурили стены; эти комнаты не отличались красотой отделки, но были сухими, чистыми и обустроенными для слуг, которые трудились там каждый день. Дальние участки лежали глубоко в основании фундамента. Стены и потолки в этих промозглых помещениях были сложены из грубо обработанных каменных глыб, между которыми темными полосами выступал застывший строительный раствор. Серафина редко туда ходила, поскольку там было холодно, сыро и грязно.

Неожиданно шаги поменяли направление – теперь они двигались в ее сторону. Пять вспугнутых крыс с писком промчались по коридору мимо девочки; Серафина никогда не видала, чтобы грызуны были охвачены таким ужасом. Пауки и тараканы выбегали из каменных щелей, многоножки вывинчивались из земляного пола. Оторопевшая от вида всеобщего бегства, она вжалась в стену и затаила дыхание, как трясущийся крольчонок в тени пролетающего над ним ястреба.