Стремянка в небо - Татьяна Трунова

Альтернативой обрыдшей дороге являлась тропа мимо церкви. На самом деле осталось от нее только название. Все прочее представляло собой кучи щебня, давным-давно заплывшие дерном. Единственной целой постройкой можно было считать лишь само здание церкви с провалившейся колокольней. Внезапно проявлявшаяся в обрамлении толстенных берез, она производила неизгладимое впечатление. В детстве Петя церкви очень боялся. Про нее ходили самые невероятные байки. Говорили, что внутри заколоченного здания под самым потолком висит дубовый гроб на цепях, что по ночам оттуда слышится чей-то плач, что… В общем, много чего говорили. Церковь и вправду пугала, заставляла убыстрить шаг. Массивная кладка из рыжего кирпича словно пригибала прямоугольное строение к земле. Общая обшарпанность, заколоченные окна и провалившаяся колокольня не добавляли церкви очарования. При взгляде на нее мыслей о боге не возникало. Наверное, в этом и заключалась главная жуть, заставлявшая людей сторониться заброшенного строения.

Потом, уже в отрочестве, церковь перестала нагонять на него жуть. Напротив, она вдруг стала очень интересным местом, где атаман разбойников Кудеяр зарыл клад, который становился видимым, если обойти церковь посолонь с цветущей веткой папоротника.

Покопались они тогда на развалинах всласть. Клада, правда, не нашли. Наверное, потому что не взяли с собой цветущего папоротника.

Приняв решение, Петя зашагал по заросшей тропинке, на некотором расстоянии огибавшей церковь. Рассвет брал свое, и впереди теперь четко различались невысокие холмики старого погоста, на котором уже давно никого не хоронили. Тропинка вилась прямо через него.

Погост был действительно старым. При слове «старый», особенно если оно относится к кладбищу, сразу представляются старорежимные кресты или затянутые мхом и повиликой плиты. Увы, на этом погосте ничего такого не наблюдалось. Кресты давно сгнили, а гранитные плиты использовал на свои нужды кто-то очень хозяйственный. Сейчас могилы походили на кочки, только большие и заросшие травой. Если не знать, что под ними лежат кости, ничего и не заподозришь.

Половина кладбища осталась позади, когда Пете до щекотки в лопатках захотелось оглянуться. Лучше б он этого не делал. Увиденное заставило его окаменеть. Из ближайшей могилы сочился белесый пар. Сочился лениво и нагло, как будто дело происходило не будним осенним утром, а в глухую полночь, причем не в средней полосе, а где-нибудь в Трансильвании. Холодный воздух показался Пете раскаленным. Он разевал рот, не в силах ни вдохнуть, ни вытолкнуть его из легких. Пока он так стоял, струйка показалась из второй могилы, третьей, четвертой… Постепенно пар приобретал плотность, даже материальность, затем начал разбухать, чтобы через мгновение превратиться в туманное покрывало. Все происходило в полной тишине. Дальнейшее он помнил плохо. Включившийся инстинкт самосохранения бросил его вперед. Прокуренные легкие, побаливающая к непогоде спина – все забылось. Сердце весело и мощно перегоняло кровь, чтобы ноги – такой значимый, по мнению одного из важнейших инстинктов, орган – несли тело со скоростью призового скакуна.

В чувство Петю привели вид родного заводика под крышей веселенького синего цвета и хлещущие по лицу ветки ивняка.

– Какого черта? – недоуменно пробормотал он, чувствуя, как неприятно холодят ноги мокрые от росы джинсы, а пот, для разнообразия горячий, заливает глаза. Силы резко кончились. Петя даже упал бы, если бы не остаточный иррациональный страх, который до этого гнал его вперед. – Чего я так бежал-то?

Ответа не было, и, пожав плечами, он побрел навстречу рабочему дню. Цех встретил его теплом и привычным гулом конвейера. По ленте конвейера ползли банки с маринованными огурцами, их внимательно осматривали несколько женщин. Некондиционная продукция ловко выхватывалась с ползущей ленты и отправлялась в стоящие под ногами дощатые ящики.

– Привет трудягам! – помахал он рукой, проходя мимо них в раздевалку. Женщины кивнули, не переставая уделять внимание банкам. Кое-кто улыбнулся.

Раздевалка оказалась пустой, если не считать Андреича, мирно почивавшего на лавке. В воздухе витал могучий запах перегара.

– Опять нажрался. – Петя подергал Андреича за ногу. – Уволят ведь к чертовой матери. Где работу искать будешь?

– Грелся я, – неожиданно трезвым голосом поведал Андреич. – Утро холодное, замерз как собака, пока сюда добирался. До сих пор зуб на зуб не попадает.

Петя внимательно посмотрел на рот Андреича. Там торчало всего два зуба – сверху и снизу, причем один справа, а другой слева.

– Клоун, блин, – выругался он и посоветовал: – Иди спать в другое место, а то, если начальство тебя увидит, по головке не погладит.

– Иду, иду, – засуетился Андреич, проворно семеня своими кривыми ногами к выходу. – Пойду в котельню, там тепло.

Не успел Петя надеть спецовку, как в раздевалку пожаловало начальство. Заглядывало оно туда редко, поэтому его визит можно было расценить как доказательство того, что мысль имеет материальное воплощение, – другими словами, Петя накаркал. Слава богу, Андреич, по его ощущениям, давно успел дойти до «котельни». Аркадий Валерьевич, крепкий мужчина лет шестидесяти, как всегда смущенно улыбался, однако его взгляд мог дать фору любому рентгеновскому аппарату. А обоняние – нюху служебной собаки.

– Я не пил, – на всякий случай сообщил Петя.

– Знаю я, – вздохнуло начальство и поинтересовалось: – Андреич где?

– Понятия не имею, – соврал Петя.

– Увидишь, гони ко мне. Втык получать.

– Ладно, – согласился Петя и с нарочито деловым видом начал копаться в сумке. Однако Аркадий Валерьевич на провокацию не повелся и уходить не спешил. Вместо этого он изучающе уставился на парня.

– Что-то ты бледный, – озвучил он свои наблюдения.

– Приболел, – проворчал Петя. Посвящать кого бы то ни было в утренние перипетии он благоразумно не спешил – засмеют чего доброго.

– Чего тогда на работе делаешь? – Аркадий Валерьевич считал, что рабочий коллектив одна семья, и на благодеяния не скупился. Другое дело, отказываться от них не стоило – начальство страшно обижалось. – Иди домой, лечись. Хотя нет, лучше я тебя сам отвезу.

Он развернулся и, помахивая ключами, пошагал на выход. Идет ли за ним Петя, он проверять не стал. И так ясно, что идет. Во дворе Аркадий Валерьевич направился к аккуратным жигулям далеко не последнего года выпуска. Старая машинка нарядно поблескивала сливочными боками, и видно было, что ее холят и лелеют: обливают из шланга, проходятся мягкой тряпочкой, вытряхивают коврики, а по выходным даже перебирают мотор. Конечно, в компании с мужиками и пивом. При виде хозяина жигули приветливо гуднули и замигали фарами.

– Видал, – не преминул похвастаться Аркадий Валерьевич, – новую сигнализацию поставил.

«Зачем старой развалине сигнализация? – подумал Петя. – Угонять замучаешься». Однако предусмотрительно оставил свои мысли при себе. К тому же в лице Аркадия Васильевича проявилось столько нежности! Просто грех обижать человека.