Бобби Пендрагон. Связной между мирами - Д. Дж. Макхейл

— Удачи на матче, — сказала мне Кортни, косясь на дядю и пятясь к дверям. — Буду за тебя болеть.

Охо-хо… Дядя Пресс учтиво отворил перед ней дверь. Кортни встревоженно покосилась на дядю, потом бросила на меня хитрый заговорщический взгляд и вышла. Закрыв за ней дверь, дядя повернулся ко мне.

— Мне нужна твоя помощь, Бобби. К сожалению, тебе придется пойти со мной.

И вновь его голос прозвучал странно. Это на него не похоже. Ему было около пятидесяти лет, но он был таким жизнерадостным и, казалось, ничего не воспринимал всерьез. Сейчас он выглядел каким-то потерянным. Обычно у него на лице блуждала добродушная улыбка, а сейчас он был чем-то озабочен. Я бы даже сказал — дьявольски озабочен и чем-то напуган.

— Но у меня игра! Полуфинал… Я уже и так опаздываю.

— Кажется, пару минут назад тебя это не беспокоило, — спокойно ответил он.

Что ж, он был прав. Но ведь я действительно опаздывал!

— Мама и папа уже там. И Шэнон тоже. Если я не приду…

— Они поймут, — перебил дядя Пресс. — Я бы не стал отрывать тебя по пустякам от столь важного мероприятия, как баскетбольный матч или поцелуи с той симпатичной девушкой, которая только что ушла.

Я уже собрался было поспорить с ним, но, черт, он был так взволнован! Я все больше удивлялся происходящему. Будто угадав мои мысли, дядя Пресс сказал:

— Бобби, ты знаешь меня всю жизнь. Ты когда-нибудь видел меня в таком состоянии?

Мне даже не обязательно было отвечать.

— Так что ты понимаешь, насколько все серьезно, — закончил он тоном, не терпящим возражений.

Что же мне было делать? Меня ждала команда, за меня пришли болеть друзья, родственники и Кортни, можно сказать, моя девушка. Но передо мной стоял супердядя, который очень нуждался в моей помощи. Он так много делал для меня на протяжении всей моей жизни и до сих пор ни разу ни о чем не просил. Разве мог я его подвести?

— Ты обещаешь, что объяснишь все маме, папе и Кортни Четвинд? — спросил я.

Дядя Пресс улыбнулся и стал немножко похож на моего прежнего дядю.

— Они поймут, — ответил он.

Я постарался выдумать какую-нибудь причину, по которой мог бы отказаться пойти с ним, но ничего не придумывалось. Тогда я сказал со вздохом:

— Ну ладно, пошли.

Дядя немедленно открыл передо мной дверь. Я пожал плечами, взял рюкзак и направился к выходу.

— Рюкзак тебе не понадобится, — тут же сказал дядя Пресс.

Не знаю почему, но его слова показались мне зловещими.

— Дядя Пресс, да что происходит?

Эх, если бы он тогда сказал правду, я бы рванул изо всех сил наверх, в свою комнату, и спрятался бы под кроватью. Но он не сказал. Я услышал только:

— Скоро сам все увидишь.

Я молча положил рюкзак на пол и вышел из дома. Дядя Пресс не сразу пошел за мной. Обернувшись, я увидел, что он разглядывает дом, будто навсегда прощается с ним.

— Ты любишь свой дом, да? — спросил он.

— Ну… Да, конечно, — ответил я.

Какой дурацкий вопрос!

— Ну что ж, пошли, — сказал он и вышел.

Обогнав меня, он направился к дороге. Дядя Пресс всегда одевался одинаково: джинсы, тяжелые ботинки и темная рабочая рубаха. А еще он носил кожаное коричневое пальто, которое доходило ему до щиколоток и хлопало при ходьбе. Я сто раз вот так ходил за ним по пятам, сто раз видел эту спину и пальто, но на сей раз дядя выглядел будто пришелец из прошлого. Он был похож на пыльного ковбоя, шагающего по улицам старого города, или на военного эмиссара, несущего за пазухой важные документы. Да-а, мой дядя Пресс загадочная личность!

Рядом с нашим домом был припаркован мотоцикл. И какой! Ничего красивее я в жизни своей не видел. Он был похож на одну из тех ярких игрушечных машинок, в которые я еще совсем недавно играл. Но этот мотоцикл был не игрушкой, он был огромный и вполне реальный. Дядя Пресс всегда любил стильные штучки. Он подал мне шлем и завел двигатель. Я ожидал услышать рев, но этот мотоцикл тарахтел на удивление тихо. Я вскочил на заднее сиденье, и дядя, обернувшись, спросил:

— Готов?

— Вообще-то нет, — ответил я честно.

— Понятно, — кивнул он. — Я бы удивился, если бы ты ответил иначе.

Он нажал на газ, и мы полетели вниз по тихой улице, от дома, где я жил целых четырнадцать лет. Надеюсь, когда-нибудь я еще побываю здесь.

Надеюсь, когда-нибудь я еще побываю здесь…

Марк Даймонд оторвался от чтения и тяжело вздохнул. Сердце бешено колотилось в груди. С одной стороны, почерк принадлежал его лучшему другу, Бобби Пендрагону, но история, которую Марк только что прочитал, была совершенно нереальной. И тем не менее — вот она, перед ним. Марк снова бросил взгляд на страницы. Письмо было написано чернилами на желтом пергаменте. Тут и там чернели кляксы.

Марк сидел, запершись на замок, во второй кабинке мужского туалета на третьем этаже школы в Стоуни Брук. Этим туалетом редко пользовались, потому что он находился в конце здания, рядом с художественными мастерскими. Марк частенько запирался тут и думал, уходя от суеты внешнего мира. Под ногами Марка валялись огрызки моркови. Он грыз морковь и бросал огрызки на землю, и все потому, что нервничал, читая историю Бобби. Марк где-то узнал, что морковь улучшает зрение. Но и после нескольких месяцев каждодневного поедания моркови он все так же был вынужден носить очки, а о его усилиях в борьбе с плохим зрением свидетельствовали лишь пожелтевшие зубы.

Марк понимал, что он, конечно, не полный кретин, но тем не менее крутые парни не желали водить с ним знакомство. С ним общался лишь Бобби. Марк и Бобби выросли вместе, и их дружба была такой крепкой, какой и должна быть настоящая дружба. Но в то время, как Бобби уже подрос, Марк одной ногой еще стоял в мире детства: читал комиксы и собирал фигурки известных героев видеоигр. Популярной музыкой он не интересовался, а одежда его была не столько модной, сколько функциональной и удобной. Но для Бобби все это не имело ровно никакого значения. Марк мог его рассмешить. А еще Марк мог заставить его призадуматься. Эта парочка частенько проводила время за увлекательнейшими спорами о таких вещах, как первая поправка к Декларации о правах человека или формы Памелы Андерсон до и после операции.

Многие из крутых дружков Бобби посмеивались над Марком, но только не при Бобби. Они знали, что это не сойдет им с рук. Свяжешься с Марком — и придется иметь дело с Бобби. И вот теперь кто-то связался с Бобби. Доказательства этого — на желтых страницах, которые Марк держал в руках. Он не хотел верить написанному, и в другое время подумал бы, что это очередная дурацкая выходка Бобби, на которые тот был мастер. Но кое-что в этой истории не давало ему покоя, мешало посмеяться над ней и выкинуть листки в помойку. Марк откинулся назад, прижавшись пылающей головой к прохладной стене, и его мысли закрутились вокруг события, произошедшего прошлой ночью.