Вечный союз - Уильям Форстен

– И все же разумно ли вооружать для борьбы с ними другой скот? – бросил Хулагар.

– Пусть лучше гибнет скот, а не мерки, – возразил Джубади. – У нас осталось мало воинов, и нельзя ими рисковать. Бантаги беспрестанно опустошают южные окраины наших земель. Мы заставим скот драться за нас против его северных соседей и подчиним себе этих новых пришельцев. Будем наблюдать за ними, обучимся их военному искусству и обратим приобретенные знания против бантагов. У нас будет двойное преимущество по сравнению с Тугарами: новые методы ведения войны и новое оружие.

– Однако учти, что скот вкусил нашей крови, – заметил Хулагар. – Они усеяли поле перед своим городом костями Избранных. Если мы дадим это оружие в руки нашему скоту, оно может когда-нибудь обернуться против нас самих.

– Ты же слышал сообщения разведчиков. Никто не умеет делать такое оружие, кроме этих пришельцев. Необходимо, чтобы и наш скот научился изготавливать его, и тогда мы сможем одержать победу на севере, не ослабляя в то же время наших южных границ. А со временем мы захватим все это оружие вместе с таинственными мастерскими, где его производят, и истребим большинство русских и этих янки, или как там они себя называют. Прибегнем для этого к помощи карфагенян, пообещав им освобождение от пищевой повинности. Это сделает их послушным орудием в наших руках. А что с ними будет дальше, пусть их пока не волнует.

– Мой кар-карт, – обратился к нему Хулагар по полной форме, – мы ведь уже обсуждали это. Я беспрекословно подчинюсь любому твоему решению, ибо я всего лишь носитель щита и ничего не смыслю в военном искусстве. Но я хочу, чтобы ты прислушался к моему предупреждению. Да, не исключено, что таким образом мы избавимся от бантагов, и тем не менее это представляется мне опасным.

– Мы находимся между двух огней, – сказал Джубади. – Один из них может сжечь нас, – уже сжигает. Но другой обогреет нас и придаст нам силы. Мы победим этот скот, и тогда будем владеть и землей тугар, и своей собственной. А бантаги пусть берут то, что останется. Мы должны использовать это новое оружие для нашего блага. И при этом, – добавил Джубади тихо, и улыбка вновь пробежала по его лицу, – нам нужно действовать очень осмотрительно. Вышли гонцов сегодня же.

– На Русь, как мы собирались?

– Теперь это бесполезно. Они – победители и пойдут против нас так же, как это было с Тугарами. И к тому же наши посланцы заставят их насторожиться. Разумеется, они все равно будут следить за нами и готовиться к войне, но они не должны даже подозревать о наших планах, пока не станет слишком поздно. Так что с ними обсуждать нечего. Но с остальными мы будем говорить.

– Как прикажешь, мой карт, – прошептал Хулагар.

Джубади замолк и вновь обратил свой взор на поле битвы. Сражение постепенно смещалось к югу, и убойный загон все сужался. Степь была усеяна тысячами тел, среди которых бродили забойщики, перерезая горло тем, кто не мог подняться.

Песнь победы будет сегодня звучать громко, придавая новые силы мужчинам мерков, кочующим по бескрайней степи под вечными небесами. И со временем новые воины будут собираться в сумерках при свете звезд Большого колеса. Мысли Джубади обратились к Воргу, другу его детства, близкому родственнику и побратиму, с которым они пили кровь из одного кубка.

«Он умер достойно, – подумал Джубади. – В конечном итоге не остается ничего, кроме надежды умереть смертью воина, с мечом или луком в руках. Все остальное не имеет значения».

Дрожь пробежала по телу лошади, и она стала опускаться на колени.

Высвободив ноги из стремян, Джубади спрыгнул на землю и посмотрел на верное животное, прослужившее ему добрую половину оборота. За десять лет они объездили вместе полсвета.

Вытащив ятаган, Джубади склонился над лошадью и одним движением перерезал ей горло. Та поглядела на него печальными умоляющими глазами, затем медленно откинула голову и замерла.

Джубади нагнулся, вытер лезвие о траву и вложил ятаган в ножны. После этого он выпрямился и, не оглядываясь, пошел прочь.

– Вижу таранные корабли карфагенян, адмирал.

– Приготовиться к бою! – прогремел Кромвель, и циничная удовлетворенная улыбка искривила его грубое, расплывшееся лицо.

Заложив руки за спину, командир «Оганкита» – Тобиас Кромвель, бывший капитан военно-морского флота

США, бросил взгляд на узкий пролив, соединявший северную и южную половины Внутреннего моря.

«Сколько мы здесь уже болтаемся?» – подумал он. Вечером 2 января 1865 года они вышли из залива Чесапик, направляясь к берегам Северной Каролины, чтобы высадить там войска. А потом был шторм, «световой туннель», как они это здесь называют, и он со своим кораблем и всеми, кто был на борту, очутился в этом кошмарном мире. «Года два прошло, не меньше», – равнодушно заключил он.

И все было бы хорошо, если бы этому самонадеянному Кину не вздумалось скинуть бояр.

– Чтоб ему пусто было на этом свете и на том, – тихо выругался Тобиас. Стоявший рядом молодой лейтенант повернулся к нему, решив, что он отдает какой-то приказ. Тобиас помотал головой и отвернулся.

И что ему, спрашивается, мешало договориться с боярами? Они вполне могли бы пересидеть где-нибудь нашествие тугар. Ну, может, кое-кем из рядовых и пришлось бы пожертвовать, но офицеров-то это уж точно не коснулось бы. Но Кину во что бы то ни стало хотелось повоевать, и, главное, не только с боярами, но и с Тугарами тоже.

При одном воспоминании о той последней битве его пробрала дрожь. То, что он сделал, было логично – да нет, это было единственное разумное решение, возможное среди всего этого безумства: убраться из Суздаля ко всем чертям и направить свой корабль к югу. Они проиграли бой – это было ясно всякому здравомыслящему человеку.

Откуда он мог знать, что эти чокнутые все-таки одолеют тугар? Но обратного пути для него не было. Кин пристрелил бы его как дезертира. И потом, он был уже по горло сыт и Кином, и его полком, и всеми ими. Тобиас представил себе, как ехидно они посмеивались бы и с каким злорадством смотрели бы, как его ставят к стенке.

– Пропади они все пропадом, – прошептал он.

С тех пор прошло месяца четыре, если не больше. Он давно уже потерял счет дням, – да в конце концов, какое это теперь имеет значение?

Хуже всего были первые два месяца, когда им пришлось существовать за счет грабежа карфагенских судов после то-го, как эти наглые твари отказались предоставить им место в гавани. Но можно было бы так и жить, если бы не эта постоянная головная боль – необходимость заготавливать топливо для пароходных котлов. Леса росли дальше к северу, а также на восточном берегу, но его бдительно охраняли патрульные корабли карфагенян. Единственное, что оставалось, – пройти узким проливом недалеко от Карфагена в неспокойные воды южного океана и отыскать там подходящее место для того, чтобы привести «Оганкит» в порядок.

Океан за проливом простирался к востоку и югу, и надо было выбирать курс. Восточный берег и близлежащие острова были покрыты высоким мачтовым лесом, в котором кишела жизнь. В отличие от северных районов здешние обитатели были необычайно экзотичны, – к примеру, странные крылатые существа величиной с полдома. В этих местах вполне можно было бы отремонтироваться, но они пугали капитана. С полдюжины моряков утащили в лес дикие звери, – на Земле ему и в кошмарном сне не могло привидеться ничего подобного им. Коты с огромными клыками, какие-то желтые медведи не медведи размером с небольшого слона и гигантские птицы, которым ничего не стоило подхватить зазевавшегося человека на берегу и унести его в свое гнездышко на вершине горы.