Олимпийские игры. Очень личное - Елена Вайцеховская

Еще одним тяжелым испытанием была столовая. Она работала круглосуточно и для спортсменов и тренеров, приехавших из неизбалованных изысками стран, являла собой апофеоз гастрономической мысли. Мясо, рыба, курица, приготовленные дюжиной различных способов, свежие и запеченные овощи, ягоды, орехи, обилие тортов, пирожных, муссов, салатов, копченостей, сыров…

Правда, от излишнего аппетита (и, как следствие, – веса) меня быстро вылечил отец. Случайно увидев, как я с вожделением накладываю на громадную тарелку третий слой снеди поверх двух, уже утрамбованных, он просто вывернул все блюдо целиком мне за шиворот. А когда я расплакалась от унижения, бросил традиционное: «Утри сопли. Ты за этим сюда приехала?»

Наверное, по-другому было просто нельзя. И мама, и отец посвятили спорту всю свою жизнь. Пробиться в сборную страны им не довелось, хотя ради Олимпийских игр оба, не задумываясь, пожертвовали бы чем угодно. И сам факт, что дочь имеет возможность выступить на Играх, но при этом не способна отказаться от каких-либо соблазнов, был для них абсурден.

Но понять это в восемнадцать лет я была не в состоянии. Поэтому, в очередной раз утерев слезы и вытряхнув из-под майки остатки торта, желе и мороженого, я просто решила, что сделаю все возможное, чтобы не попадаться родителю на глаза до самого конца Игр.

Это было несложно. Папа был полностью поглощен своей командой. Я же, предоставленная вне тренировок самой себе, немедленно вляпалась в новую авантюру.

* * *

Произошло это в загородном отеле, специально снятом руководством сборной для советской команды, чтобы каждый из спортсменов мог накануне старта отдохнуть и выспаться в человеческих условиях – комфортабельном одноместном номере. Помимо сауны, массажа и массы прочих восстановительных процедур, там было предусмотрено все для активного отдыха.

После ужина мне приспичило покататься на велосипеде. Владельцы отеля – молодая симпатичная пара канадских французов – долго пытались что-то объяснить на пальцах, затем подозвали четырехлетнюю дочь.

– Мама с папой говорят, что уже закрыли гараж. Но ты можешь поехать с нами на машине вокруг озера. Оно очень красивое. А потом мы привезем тебя обратно…

В отличие от своих родителей, девчушка бойко щебетала по-английски и всю дорогу развлекала меня, как могла.

– Тебя как зовут? А меня – Кэрол. Тебе нравится? А сейчас за поворотом будет мое любимое кафе. Там такое вкусное мороженое… Зелененькое, с орешками и изюмом. Ты обязательно должна его попробовать. А потом мы поедем к нам домой, и я подарю тебе свою любимую пластинку. Ма-ам, – Кэрол переключилась на французский язык, то и дело тыкая пальцем в мою сторону. Затем снова повернулась ко мне: – Мама сказала, что это хорошая идея…

Естественно, мы заехали и в кафе, и в гости, правда, там я уже всерьез задергалась по причине позднего времени, и супруги, отменив запланированное было совместное чаепитие, повезли меня обратно в отель.

На крыльце стояли врач, массажист и один из тренеров сборной по плаванию. Они внимательно наблюдали, как я вылезаю из машины, прощаюсь с французами. Затем расступились, пропуская меня внутрь здания, и кто-то мрачно произнес мне в спину: «Спокойной ночи…»

День спустя начались соревнования у мужчин-прыгунов. Я увлеченно комментировала происходящее вслух перед телевизором, который был установлен в штабе делегации специально для спортсменов и тренеров, и в процессе этого занятия ко мне подсел симпатичный незнакомый человек.

– Вы так интересно рассказываете о прыжках в воду, Лена! У меня вопрос, кстати, в связи с этим. Давайте выйдем на балкон, чтобы не отвлекать остальных.

За дверью собеседник преобразился. От радушия не осталось никакого следа.

– Вчера вы покинули расположение команды и отсутствовали полтора часа. Меня интересуют имена, адрес, по которому вы находились все это время, содержание разговора…

Мои попытки объяснить, что никакого разговора не было и в помине, а переводчиком ничего не значащих фраз был четырехлетний ребенок, разозлили собеседника уже по-настоящему.

– Вы, кажется, не понимаете серьезности ситуации. Или намеренно не желаете ее понимать. Ну ничего, мы еще с вами встретимся и продолжим этот разговор. После соревнований…

Потом отец мне рассказал, что поздней ночью, пока я находилась за городом, его разбудил телефонным звонком тот самый тренер, который стал свидетелем моего «загула».

– Михалыч, если бы я видел это один, то не сказал бы никому. Но есть свидетели. Все равно доложат «наверх». Да и я в этой ситуации доложить обязан. Домой твою Ленку, естественно, никто отправлять не будет. Но после Игр она скорее всего станет «невыездной»…

Спустя три дня я стала чемпионкой. По поводу самовольной отлучки из команды больше не было задано ни одного вопроса.

Иногда я вспоминаю те Игры и думаю, что никогда не смогла бы их выиграть, если бы рядом был тренер. С Дедовой я могла позволить себе покапризничать, уговорить ее отложить наиболее сложные прыжки на другой раз. Здесь же у меня был детально расписанный по дням тренировочный план, нарушить который хотя бы в мелочах даже не приходило в голову. Плюс – совершенно осязаемая ответственность перед Валентиной Николаевной.

Каким образом я попала в финальную восьмерку, так и осталось непостижимой тайной. Вплоть до последнего прыжка шла на двенадцатом месте, но все-таки в итоге «ускреблась» на восьмое. А в финале все начиналось с нуля. И я ухитрилась завалить там самую первую попытку.

Это и спасло. Неудача напрочь выбила из головы всякие дурацкие мысли по поводу возможной медали. И все встало на места. Настолько, что после шести прыжков я оказалась на первом месте.

Остальные воспоминания остались очень рваными. Седьмая – предпоследняя – попытка тоже получилась удачной. Я продолжала опережать олимпийскую чемпионку Мюнхена Ульрику Кнапе на несколько баллов. В этот момент для тренеров, да и для меня тоже стала очевидной вся несуразность происходящего.

В прыжках в воду Кнапе была таким же символом, как великий итальянец Клаус Дибиаси. Она одинаково уверенно побеждала на трамплине и вышке, и опередить ее на соревнованиях считалось высшей доблестью для любой спортсменки мира. В Монреаль шведка ехала с одной-единственной целью: завершить свою спортивную карьеру золотой олимпийской медалью. Об этом знал весь прыжковый мир.

В том, что эта награда достанется ей, не сомневался никто. На Ульрику «работали» судьи, и это считалось нормальным: слишком много титулов было к тому времени у нее на счету. Никто, как тогда казалось, не должен был этой победе помешать, тем более что Ира Калинина – единственная, кто реально соперничал с Кнапе все предыдущие годы и выиграл у нее предыдущий чемпионат мира, – просто не выдержала ежедневных напоминаний о близком золоте. Перегорела…

На протяжении двух предыдущих лет по какой-то необъяснимой случайности складывалось так, что на всех крупных соревнованиях мне по жеребьевке выпадало выходить на вышку сразу после Кнапе. В сравнении с ней я постоянно чувствовала себя гадким утенком, тем более что шведку уже тогда судили лояльнее, чем остальных. Но Дедова однажды сказала: