Шерлок Холмс. Дыхание бога - Гай Адамс

Будучи хорошо знаком с дедуктивным методом Холмса, я невольно взглянул на его брюки ниже колен и обратил внимание на пару коротких светлых волосков. Шерсть животного, слишком толстая для кошачьей: скорее всего, Сайленс держит дома собаку. А ещё на нём были новые кожаные туфли, и отсутствие грязи на них я бы не поставил ему в заслугу.

Я заметил, что Холмс, прежде чем вернуться к своему трагически опустевшему портсигару, бросил взгляд на гостя. Несомненно, он увидел всё, что увидел я, и более того.

— Доброе утро, — буркнул Холмс и махнул в сторону пустого кресла, даже не потрудившись пожать руку.

Вместо этого он переместился к книжным полкам и продолжил поиски сигарет.

— Доброе утро, — отозвался Сайленс, глядя на меня как на единственного присутствующего в комнате человека, который готов общаться на цивилизованном уровне.

— Джон Ватсон. — Я пожал гостю руку и жестом повторил предложение Холмса присесть.

— Ах да, конечно. — Сайленс кивнул и устроился в кресле. — Я слышал о вас.

— Все в Лондоне слышали о Ватсоне, — подтвердил Холмс и, чтобы добраться до небольшого коричневого пакета, убрал с полки стопку графиков судоходства. — Его рассказы пользуются популярностью.

— Это правда, — признал Сайленс, — хотя я имел в виду вашу профессиональную деятельность. В Бартсе мы с вами учились у одного профессора анатомии.

— Неужели? — Я рассмеялся, а Холмс тем временем вскрыл пакет с табаком. — Значит, вы знавали Кровожадного Барроу?

Сайленс улыбнулся и кивнул:

— И меня, осмелюсь предположить, как и вас, передёргивало от того, с каким наслаждением он орудовал скальпелем.

Я повернулся к Холмсу:

— Знаете, Холмс, где бы ваши пути ни пересеклись с Лайонелом Барроу, в его обществе вы всегда почувствуете атмосферу смерти.

Мой друг зажал сигарету в зубах.

— Имя ещё ничего не значит. — Холмс сделал глубокую затяжку, выдохнул, и густое облако дыма почти скрыло его скучающее лицо. — Может, мне оставить вас одних, чтобы вы могли… побеседовать?

От меня не ускользнула презрительная нотка, прозвучавшая в голосе Холмса. Для моего друга нет ничего ничтожнее, чем пустые светские беседы.

— Прошу прощения, — сказал Сайленс, — мне, конечно, чрезвычайно приятно застать вас в компании Ватсона, но всё же я пришёл сюда в надежде, что вы уделите мне немного времени.

— Уже уделил, — ответил Холмс и снова улёгся на кушетку. — Но только из-за шерсти лабрадора у вас на щиколотках.

Сайленс окинул взглядом свою одежду и принялся отряхивать брюки.

— Вы очень наблюдательны. Хотя я не понимаю, почему для вас это так важно.

— Ну, судя по вашему виду, вы исключительный чистюля, — проговорил Холмс. — Но пока добирались сюда, ни разу не обратили внимания на свой костюм. И это заставляет меня предположить, что ваш мозг был занят чем-то очень важным. Подобное состояние вызывает у меня неподдельную зависть, и я тёшу себя надеждой, что оно окажется заразным.

— Поверьте, у меня есть для вас потрясающая история. Думаю, вы осведомлены о том, что обычно я не советуюсь с другими, — напротив, я чувствую себя комфортно, когда советуются со мной.

— Я осведомлён — по меньшей мере благодаря вашей репутации — о роде ваших занятий. Но было бы нечестно с моей стороны сказать, что я это одобряю.

Сайленс улыбнулся:

— Я не ищу одобрения, мистер Холмс. Однако время покажет, сумеете ли вы остаться при своём мнении.

Холмс отмахнулся от этих слов, как будто мысль о том, что его мнение может измениться, настолько нереальна, что даже озвучивать её не имеет смысла. И всё же я заметил некоторые перемены в его поведении. Несмотря на демонстративное отсутствие интереса (и даже некоторое пренебрежение), он был очень внимателен к каждой детали в истории доктора, а к концу она его окончательно захватила.

— Вряд ли я вас удивлю, если скажу, что скептицизм — обычная реакция на мою работу, — начал Сайленс. — Единственное, что действует сильнее и убедительнее всех насмешек, — это благодарность тех, кому мне посчастливилось помочь. Таким образом достигается некий баланс, и я легко поднимаюсь над своими очернителями. Большинство критиков считают, что я занимаюсь неосязаемыми, не имеющими отношения к реальности вещами, но, смею вас заверить, моя работа строится на глубоких и всесторонних исследованиях. Я посвятил пять лет жизни расширению своих знаний о теле и прибавил к ним всё, что смог узнать о духе. Я учился по всему миру, от ашрамов на берегах Сабармати до храмов в самых негостеприимных уголках Тибета.

— Мой друг тоже получил кое-какие знания в Тибете, — вставил я в надежде, что этот факт сможет послужить фундаментом взаимного уважения между клиентом и детективом.

— Ценность знаний зависит не от географических координат, а от умственных способностей, — сказал Холмс, взмахом руки отклоняя мою ремарку. — Пожалуйста, Сайленс, давайте перейдём из области оправданий в область информации. Скажите, что именно вы хотите, чтобы я для вас расследовал.

— Хорошо. Хотя — и вы в этом убедитесь — я скорее посланник, чем потенциальный клиент. В последние год-два я стал существенно меньше практиковать как медик. Оказалось, мои эзотерические услуги более востребованы, и я был вынужден посвящать этому всё больше времени. Как бы то ни было, вчера меня посетил мой бывший пациент, моряк, которого я когда-то лечил. Он чуть не лишился ноги из-за несчастного случая на корабле.

И Сайленс поведал нам свою историю.

Симкокс вошёл ко мне, слегка прихрамывая, — неудивительно, учитывая нынешнюю холодную зиму.

— Здравствуйте, Симкокс. Надеюсь, не старый недуг привёл вас ко мне?

— О, вовсе нет, доктор. Эти кости крепки, как никогда. Я пришёл из-за другого. Вы помните мою Эльзу?

Эльза — его дочь. Маленькая симпатичная девочка, постоянно висевшая у меня на локте во время моих визитов к Симкоксам: ей всегда было любопытно, что я делаю.

— Конечно помню. Что-то беспокоит вашу малышку?

— Ах, если бы я только знал, сэр. — С этими словами Симкокс рухнул в кресло и разрыдался.

Я сразу понял: нервы невозмутимого моряка долгое время были натянуты как паруса. И когда он пришёл ко мне в надежде, что я избавлю его от напряжения, силы его покинули. Я вынул из буфета графин с бренди, налил ему немного и заставил выпить. Мы, врачи, знаем, что иногда самое простое лекарство — самое действенное.

Симкокс сделал пару глотков и проговорил:

— Простите меня, доктор. В последние дни на меня столько навалилось — и вот тут, у вас, я и сломался.

— Не за что просить прощения, — ответил я. — Надеюсь, что смогу вам помочь. Пожалуйста, расскажите всё по порядку.