Простить нельзя помиловать (сборник) - Юлия Лавряшина

– Вот ты от меня не уйдешь… Я даже не спрашиваю, ты заметила? Самоуверенность просто дьявольская. А ведь стоит забрести сюда какому-нибудь паршивому коту с его могучим зовом природы…

Это было не совсем справедливо по отношению к бывшей супруге и ее новому возлюбленному, ведь даже у него самого сложилось впечатление, что Матвей ее действительно любит. Однако «бывшую» пока только на словах – никто из них до сих пор не подал заявление на развод. Впрочем, Аркадий сделал бы это уже давно, если бы не полное отсутствие времени и отвращение к бумажной волоките. Он по сей день с ужасом вспоминал, как они приватизировали квартиру…

С Матвеем виделся всего раз. Больше и не надо, одного взгляда достаточно. Он выглядел настолько молодым, что Аркадий даже растерялся.

– Ты его усыновляешь? – он тут же понял, что со злости сказал пошлость, но извиняться не стал. Подавить непривычную для него злость Аркадий даже не пытался. Она спасала его от боли.

Маша виновато улыбнулась – эта привычка у нее появилась в последнее время – и проговорила совсем тихо, чтобы Матвей, задержавшийся у своего огромного джипа, не расслышал:

– Я и сама понимаю, что это безумие. Но я… Видишь ли… Я ничего не могу с собой поделать…

– Зачем было рожать детей, если ты, оказывается, так и не научилась держать себя в руках? – на смену пошлости пришла банальность, но Аркадий не мог себя контролировать.

Маша не ответила. Если бы она уже нашла те необходимые слова, подобрать которые практически невозможно, что могли оправдать ее, то уж наверняка произнесла бы их вслух. Но их просто не было. Любовь? Когда-то они с мужем сходились в мнении о том, что, если страдают дети, любовь не может служить оправданием.

– А у него?

Аркадий не уточнил, что именно имеет в виду, но она поняла все без слов, как и всегда, тотчас догадывалась обо всем, что он и додумать еще не успел.

– Нет, – она нервно улыбнулась Матвею, который был уже близко. – Хотя он был женат. Но детей нет.

У Аркадия вырвалось нелепое:

– Прекрасно!

– Что – прекрасно? – Матвей заинтересованно и с одинаковым дружелюбием посмотрел на обоих. Словно и не он, внезапно появившись в их жизни, растоптал то, что выстраивалось ими чуть ли не двадцать лет.

Маша противилась, когда Аркадий так сильно округлял количество лет, прожитых в браке. «Всего семнадцать! – уточняла она. – Ты же математик, должен бережно обращаться с цифрами».

– Прекрасно то, что вы будете жить в пяти часах езды отсюда, – сказал Аркадий. И хотя секунду назад речь шла о другом, это тоже было правдой.

– Я думаю! – откликнулся Матвей и весело тряхнул светлыми, ровно остриженными чуть ниже уха волосами. – А то торчали бы у вас перед глазами!

Но взгляд у него оставался настороженным и, как показалось Аркадию, чуточку умоляющим. Было понятно, о чем он безмолвно просит, только Аркадий и без того не собирался ни проклинать их, ни устраивать скандала. Не то чтобы потрясение прошло, а обида уже улеглась, просто он отлично знал: времени упиться своим горем будет достаточно. Уже потом, когда эти двое наконец уедут…

Матвей перестал улыбаться. Похоже, это давалось ему нелегко. Он оглянулся на засыпанные желтыми листьями столики летнего кафе. Их до сих пор не убрали, хотя желающих выпить «Пепси», сидя на свежем воздухе в такую погоду, уже не было. Аркадию показалось, что столы усеяны скомканными носовыми платочками, и подумал, что, должно быть, это кафе видело много расставаний…

– Давайте сядем, – вполне предсказуемо предложил Матвей и отодвинул для Маши стул.

Теперь, когда он ссутулился и перестал встряхивать волосами, почти невозможно было поверить в то, что этот человек так богат, как о нем говорили. Разве зажиточные люди ходят в самых обычных свитерах и джинсах?

Усаживаясь, Аркадий несколько раз пристально взглянул ему в лицо. Оно было крупным, но не полным, скуластым, и желваки ходили так заметно, что на мгновенье Аркадию стало его жаль. Это чувство было столь же нелепым, как и предстоящий разговор, каким бы он в итоге ни вышел. Впрочем, как и вся их история, если ее поведать в двух словах: сорокалетняя женщина (ну, почти сорокалетняя!), мать двоих детей, уходит к тридцатилетнему… или сколько там ему… парню и при этом не устает твердить, что на деньги ей плевать.

Это лицо… Аркадий цепко взглянул на него еще раз. Что в нем такого, перед чем невозможно устоять? Маша была далеко не из тех, кому незнакомо слово «ответственность». Сыновьям она отдавала полностью всю себя, другая с такой отдачей уже давно перестала бы следить за собой, а у Маши только черты лица стали чуточку острее за эти годы. Почему же они, все трое, внезапно растворились в тени этого Матвея, словно за ним тянулась полоска кислоты, все за собой разъедающая?

– Как же нам быть с мальчишками? – спросил Матвей, пристально глядя на искореженный старостью лист, который отрывисто трогал пальцем, будто пытаясь дозвониться до осени. Может, просил послать дождь, чтобы этот мучительный для всех разговор можно было прервать…

Аркадий с трудом принял то, что он так запросто назвал его сыновей «мальчишками». Хотя это было вполне справедливо, как еще можно было о них сказать? Дети? Да ребята бы убили новоявленного «папу» за такие слова даже не задумываясь. Особенно Стас.

– А что вас волнует? – Аркадий смотрел на него холодно, но без той злости, которая сама собой приливала к глазам, стоило только взглянуть на Машу.

Матвей несколько раз кивнул, хотя вопрос не предполагал согласия или отрицания. Прядь волос упала ему на глаза, и он отбросил ее раздраженным жестом.

«Он сердится на себя за то, что моложе меня и носит модную стрижку, а я лысею. А еще за то, что ездит на джипе, – насмешливо подумал Аркадий. – Он решил, будто я ненавижу его за все это».

– Вы не хотите их отпускать?

– А вы хотите попытаться забрать их?

– Не я… Почему я? Но это же Машины дети.

«Вот за это Стас бы его точно убил», – отметил про себя Аркадий и, стараясь говорить спокойно, пояснил:

– Маша меняет свою жизнь. Кто может ей запретить? Но почему по ее прихоти мальчики должны отказываться от привычного хода их жизни? Этого хочется ей, а не им. Они здесь выросли, тут их друзья, школа…

– Школа-то заурядная, – заметил Матвей. – Терять особо нечего. Я, например, сменил пять школ.

– Меня не интересует, как было у вас.

– Ну, понятно!

– А вы смышленый! Тогда вам не составит труда понять все, что я могу сказать, но предпочту этого все-таки не озвучивать.

Бросив на Машу тревожный взгляд, Матвей выложил последний козырь:

– Я мог бы организовать им обучение за границей. В Англии, например. Легко!

«Организатор хренов! – едва не вырвалось у Аркадия. – Массовик-затейник!»