Строптивая герцогиня - Мэдлин Хантер

— Конечно. Я тоже поместил однажды в доме жирафа и льва, так они разнесли мою библиотеку. — Эйдриан опустился в кресло между мастифами.

Крики послышались снова. Они означали, что три служанки пытались справиться с герцогиней. К счастью, половину из ее воплей он понимал, поэтому знал, что происходит.

Слава Богу, она не запомнит, как ее приводили в чувство. Дженни не в счет, а две служанки-француженки тем более. Они не могли поднять герцогиню, чтобы отнести ее в ванную, поэтому попросили его помочь.

Стараясь соблюсти деликатность, он опустил ее в воду прямо в одеянии. Намокший шелк подчеркивал малейший изгиб тела, словно вторая кожа, и вид ее был куда эротичнее, нежели если бы она оставалась голой. Но увы, герцогиня оказалась настолько пьяна и неприглядна, что свела на нет его сексуальную реакцию. Она медленно приходила в себя, осознавая ситуацию, и затем пробудилась окончательно.

Ее мутило. И будет выворачивать всю ночь.

Эйдриан вновь сел в кресло. Два мастифа покорно устроились у его ног, но третий отказался сдвинуться с места. Эйдриан пытался отделаться от мыслей, которые упорно лезли ему в голову. В его воображении возникали то намокший красный шелк, то обнаженная грудь.

Время от времени доносился сердитый голос герцогини. Она угрожала уволить всех и каждого. Чарлз бросил вопросительный взгляд на Эйдриана.

— Можете идти. Вы знаете, что делать, — распорядился тот.

Третий пес подошел, поджав хвост. Эйдриан снисходительно выслушал дружеское сопение, затем жестом приказал животному лечь. Налив себе вина, он вытянул ноги и приготовился ждать.

Сжав виски руками, София медленно покачивала головой из стороны в сторону. О Господи, за что ей такая мука, ведь она выпила всего лишь на пару бокалов больше, чем обычно!

— Он все еще здесь?

Дженни со скрипом отворила дверь и высунула нос.

— Да, сидит у камина, словно у себя дома.

София жестом приказала двум другим горничным, которые вытирали воду около ванны, удалиться.

— А теперь можете идти спать. Остальное подождет до утра.

Лизетт и Линетт выскользнули за дверь. И София успела разглядеть мужчину, сидящего в окружении ее собак.

Эйдриан Берчард. Она знала Берчардов. Рэндалл Берчард, граф Динкастер, был другом ее отца.

Единственное, что она знала о сидящем сейчас у нее Берчарде, — то, что рассказала ей Дженни. Оказывается, он прибыл сюда по поручению короля и должен привезти ее в Англию.

— Отошли его. Пусть уходит.

— Не думаю, что он согласится. Он предупредил, что останется здесь, пока вы не соизволите переговорить с ним.

София оттолкнула Дженни в сторону и сама просунула нос в щелку. Эйдриан Берчард пил ее вино, сидел около ее камина и чесал ее Юри за ухом. Он выглядел довольно живописно с темными спутанными волосами, черными глазами и в черном вечернем костюме. Многие женщины не возражали бы, если бы обнаружили его в своих покоях.

Он обладал неотразимой внешностью, которая волновала ее, несмотря на ее болезненное состояние. Более того, он производил впечатление какого-то авантюриста, в нем заключалось нечто загадочное. Оно привлекало и тревожило. Покрой его одежды и то, как он свободно расположился в чужом доме, выдавали в нем английского аристократа. В нем явно ощущалось воспитание, которое невозможно подделать. Но его лицо… заставляло усомниться в его английском происхождении.

Он не похож на светловолосого графа Динкастера. У него густые волнистые черные волосы и очень темные глаза, глубоко сидящие и формой напоминавшие те, что встречаются у уроженцев Средиземноморья. Их контраст с его светлой кожей казался неестественным. В уголках четко очерченного рта пролегали жесткие складки, придававшие его лицу некоторую жестокость.

Она не могла отделаться от впечатления, что если он наденет другое платье, изменит манеру поведения и добавит несколько психологических деталей, то больше станет походить на испанского гранда, чем Стефан на польского принца.

Но если Стефан и мог не быть принцем, он все равно оставался поляком в отличие от Эйдриана Берчарда.

Чем больше она разглядывала его, тем больше он пробуждал в ней неприятные воспоминания. Она старалась отбросить в сторону темные тучки, которые сопровождали события прошедшей ночи. Ей крайне неприятно сознавать, что она провела несколько часов собственной жизни, абсолютно не помня происходящего с ней.

Держа в руках корсет, Дженни обратилась к хозяйке:

— Вы в состоянии одеться сейчас, миледи?

— Я не имею ни малейшего желания одеваться специально для него. Достань фиолетовый пеньюар, как-нибудь уложи волосы и набрось шаль мне на плечи. Думаю, вполне достаточно. Если он будет шокирован, мне все равно.

— Не думаю, что вы можете шокировать его, — проговорила Дженни, пряча улыбку и открывая дверцы гардероба. — После того, что он уже видел, смешно, если бы он смутился от вашего абсолютно приличного пеньюара.

— Что ты можешь сказать о нем, Дженни? Горничная бросила взгляд на дверь.

— О, миледи, он, бесспорно, производит впечатление! Мистер Берчард не такой страшный, как его отец, но в нем есть что-то такое, что позволяет довериться ему. В нем есть уверенность, что все будет так, как он решил. И он с головы до пят джентльмен. Чарлз сказал, что, когда он нес вас сюда и ваше платье… приоткрылось… ну, вы понимаете… мистер Берчард ни разу не взглянул на вашу голую грудь.

Желудок Софии отозвался отрыжкой. О Господи, еще не хватало! Разумеется, произошел несчастный случай, и незнакомец видел ее полуголой!

— Он нежно обращался с вами, миледи, — продолжала щебетать Дженни, укладывая волосы Софии крутыми локонами. — Он нес вас в ванную, как дитя, и когда вас тошнило, он помогал и даже не поморщился.

София почувствовала, что краснеет. Внезапно все, что произошло, словно выплыло из тумана. Льющаяся вода. Сильные мужские руки держат ее подбородок над фаянсовой гранью. Мокрый алый шелк.

Дженни заколола локоны пониже затылка, собрав их в тугой пучок. София поднялась, чтобы накинуть шелковый пеньюар, отделанный атласной лентой.

Собрав оставшиеся крупицы достоинства, София величественно прошла в соседнюю комнату, как требовали обстоятельства.

Эйдриан склонился над лежащим Юри. Пес распластался на полу, задрав лапы вверх, трепеща всем телом, — он требовал внимания.

София ждала. Он наверняка слышал ее шаги, но притворялся, что не слышит. По-видимому, решил устроить между ними состязание.

Наконец Эйдриан бросил на нее взгляд, от которого у нее во рту сразу все пересохло. Поднявшись, щелкнул пальцами, указывая Юри на место у камина. София не пропустила его поистине символический жест. «Ваши собаки уже слушаются меня», — означал он.