Исчезнуть не простившись - Линвуд Баркли

Синтия бросилась домой. Не попросила Винса подвезти, хотя тот был рядом. Не зашла в учительскую предупредить, что уходит с уроков раньше времени. Она бежала всю дорогу и думала: «Пожалуйста, пусть ее машина будет на месте, пусть ее машина будет на месте».

Но когда завернула за угол с Пампкин-Делайт-роуд на Хайкори-стрит и показался их двухэтажный дом, желтого «форда», машины матери, у дома не было. Ворвавшись внутрь, Синтия закричала, позвав мать и брата по имени.

Она начала дрожать и тут же приказала себе успокоиться.

Какая-то бессмыслица. Как бы ни злились родители, они бы ни за что так не поступили. Просто уехать? Сорваться с места, ничего не сказав? И взять с собой Тодда?

Синтия понимала, что делает глупость, но позвонила в дверь соседей, Джеймисонов. Возможно, все объяснялось элементарно, она просто забыла. Например, визит к дантисту, что-то еще, и в любую минуту на дорожке появится машина ее матери. Синтия будет чувствовать себя полной дурой, но она это переживет.

Когда миссис Джеймисон открыла дверь, она что-то забормотала о том, как проснулась, и никого не оказалось дома, а потом пошла в школу, и Тодд там так и не появился, и ее мама до сих пор…

— Не беспокойся, все в порядке, — улыбнулась миссис Джеймисон. — Твоя мама наверняка поехала по магазинам.

Соседка проводила Синтию домой, посмотрела на газеты, все еще валяющиеся у порога, потому что их никто не забрал. Они вместе поднялись наверх, заглянули в гараж и на задний двор.

— И правда странно, — сказала миссис Джеймисон, не зная, что и думать, и, поколебавшись, позвонила в полицию Милфорда.

Оттуда прислали полицейского, который ничуть не озаботился, по крайней мере сначала. Но вскоре появились еще машины и еще полицейские, и к вечеру в доме было полно копов. Синтия слышала, как они сообщали номера машин ее родителей, звонили в больничную справочную Милфорда. Они шагали вверх и вниз по улице, стучали в двери, задавали вопросы.

— Они действительно не упоминали, что куда-то собираются? — спросил человек, назвавшийся детективом. Он не носил форму, как другие полицейские. Звали его Финдли. Или Финлей.

Он что, думает, будто она могла забыть нечто подобное? И потом вдруг воскликнуть: «О, да, теперь я вспомнила! Они поехали навестить сестру моей мамы, тетю Тесс!»

— Понимаешь, — сказал детектив, — непохоже, чтобы твои мать, отец и брат собирали вещи для какой-то поездки. Вся их одежда на месте, а чемоданы в подвале.

Они задавали уйму вопросов. Когда она в последний раз видела своих родителей? Когда легла спать? С каким парнем встречалась в тот вечер? Синтия стараясь рассказать детективу все, даже призналась, что поругалась с родителями, хотя и не уточнила, насколько шумной была ссора, не сообщила, как она напилась и пожелала им сдохнуть.

Детектив казался довольно милым, но не задавал вопросов, волнующих Синтию. Почему ее мать, отец и брат вот так вдруг исчезли? Куда они подевались? Почему не взяли ее с собой?

Внезапно она в ярости заметалась по кухне. Поднимала и отшвыривала подставки под тарелки, двигала тостер, заглядывала под стулья, пыталась рассмотреть, нет ли чего в щели между плитой и стеной. По ее лицу ручьем текли слёзы.

— В чем дело, милая? — спросил детектив. — Что ты делаешь?

— Где записка? — спросила Синтия, умоляюще глядя на него. — Должна быть записка. Мама никогда не уезжала, не оставив записки.

Синтия стояла напротив двухэтажного дома на Хайкори-стрит. Это не означало, что она видела дом своего детства в первый раз за почти двадцать пять лет. Она все еще жила в Милфорде. Иногда проезжала мимо. И показала мне этот дом однажды, еще до того как мы поженились.

— Вот он, — сказала она, не притормаживая. Она редко здесь останавливалась. А если и останавливалась, то из машины не выходила. Никогда не стояла на дорожке и не смотрела на дом.

И безусловно, прошло очень много времени с той поры, как она в последний раз переступила его порог.

Казалось, она вросла в землю, явно не в состоянии сделать хоть один шаг к двери. Я хотел подойти к ней, подвести к порогу. Дорожка всего в тридцать футов, но она протянулась на четверть века в прошлое. Я догадывался, что для Синтии это равносильно перевернутому биноклю: когда смотришь в него не с той стороны. Можно идти целый день и так и не дойти.

Но я остался на месте, на другой стороне улицы, глядя ей в спину, на короткие рыжие волосы. У меня были свои указания.

Синтия застыла, как будто ждала разрешения приблизиться. И получила его.

— Ладно, миссис Арчер. Идите к дому. Не торопясь. Нерешительно, словно в первый раз собираетесь войти с той поры, как вам было четырнадцать.

Синтия взглянула через плечо на женщину в джинсах и кроссовках, волосы затянуты в хвост, хвост продет в отверстие бейсболки. Она была помощницей режиссера.

— Это и в самом деле первый раз.

— Да, да, но смотрите не на меня, — сказала девушка с хвостом, — а на дом и начинайте двигаться по дорожке, вспоминая тот день, двадцать пять лет назад, когда все это случилось. О'кей?

Синтия взглянула в мою сторону и поморщилась, а я слабо улыбнулся, будто мы с ней заговорщики.

И она двинулась по дорожке, очень медленно. Если бы не работала камера, она бы тоже так шла? Со смесью решительности и страха? Возможно. Однако сейчас это казалось фальшивым, вымученным.

Но когда Синтия поднялась по ступенькам к двери и протянула руку, я увидел, как она дрожит. Настоящая реакция, означающая, на мой взгляд, что камере ее не ухватить.

Она повернула ручку двери, собираясь ее толкнуть, но девушка с хвостом заорала:

— Годится! Здорово! Задержите руку на мгновение! — И повернулась к оператору: — Давай устраивайся внутри. Снимем, как она входит.

— Нет, вы, наверное, шутите, мать вашу, — сказал я достаточно громко, чтобы услышала вся команда — с полдюжины людей, занимавшихся съемкой и записью звука, плюс Паула Мэллой, со сверкающей улыбкой и костюмом от Донны Каран.

Ко мне подошла сама Паула.

— Мистер Арчер! — Она протянула руки, касаясь меня пониже плеч, эдакий типичный жест Мэллой, торговая марка. — Все в порядке?

— Как вы можете так с ней поступать? — возмутился я. — Моя жена входит туда впервые после того, как ее семья исчезла, а вы только и орете «снято!»?

— Терри! — Она придвинулась поближе. — Могу я называть вас Терри?

Я промолчал.

— Терри, мне очень жаль, но нам необходимо установить камеру, поскольку мы хотим снять лицо Синтии крупным планом, когда она войдет в дом после всех этих лет, и это должно быть по-настоящему. Честно. Думаю, вы оба хотите того же.

Нет, это же надо! Репортер с развлекательной телевизионной программы «Дедлайн», которая только и делает, что вспоминает невпопад нераскрытые преступления давних лет, гоняется за какой-нибудь знаменитостью, севшей поддатой за руль, или цепляется к поп-звезде, не успевшей пристегнуть своего малыша на сиденье, взялась за честную передачу!