📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаОживший кошмар русской истории. Страшная правда о Московии - Андрей Буровский

Оживший кошмар русской истории. Страшная правда о Московии - Андрей Буровский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 92
Перейти на страницу:

Ценность человека вообще будет определяться способностью совершать сверхусилия и рывки такого рода или участвовать в них. Молодой мужчина просто не может не искать возможностей поучаствовать в таких «рывках». Угодившие в них считаются уже проверенными жизнью, и те, кто хорошо себя повел, сразу признаются взрослыми мужчинами. А кроме того, после удачного «рывка» «появляются» новые земли, делится добыча. Вчерашний малец, чужой птенец, превращается в одночасье в почтенного собственника.

Вспомним героев все того певца рывка, сверхусилия, риска, жизни на пределе физических и психологических возможностей — Владимира Высоцкого. Его герои, даже совсем не уголовные, вроде бы вполне приличные люди, просто поразительно «криминогенны». Жаждущие сверхусилий, сверхнапряжения, плачущие о том, что родились «поздно», война уже кончилась, и «не досталось им даже по пуле», они словно несут в самих себе несчастье, криминал, гибель, мрак. Они хотят, чтобы сделанные в «ремеслухе» ножи

Вонзились в легкие,

От никотина черные

По рукоятки легкие,

Трехцветные, наборные.

Чтобы случилось нечто и чтобы потом десятилетиями вспоминать, как

Вспоминаю, как утречком раненько

Брату крикнуть успел: «Пособи!»

Чтобы:

И меня два красивых охранника

Повезли из Сибири в Сибирь.

А потом, что характерно, наступает период полного покоя, когда герой ничего уже не хочет, ничего ему не надо. Годы, даже десятки лет, тянутся разве что протапливания баньки по-черному и по-белому, воспоминания, попытки «гнуть пальцы», третировать «менее опытных», истерично-агрессивные алкашеские вопли в духе

Ты не видел Ногайскую бухту, дурак ты!

Залетел я туда не с бухты-барахты!

Или

Который в гетрах, давай на спор:

Я на сто метров, а ты в упор.

Ведь ты же на спор стрелял в упор,

Но я ведь снайпер, а ты тапер!

Агрессивность невероятная и вроде бы психологически совершенно не обоснованная, никакими внешними обстоятельствами. Тоска героев Высоцкого по войне, по смертельному риску, по кровавому поту… И тут же противовес — готовность сразу после сверхнапряжения — «расслабляться»; по существу дела, вообще не жить, а только скулить и пьянствовать в перерывах.

Жизнь его героев примечательна только этими короткими «рывками», только в эти краткие минуты душевного и физического самоубийства что-то вообще происходит. Это очень национальное, очень «москальское» явление. Великороссы сделали Высоцкого своим культовым поэтом и певцом, но другие славянские народы, даже близкородственные великорусам украинцы и белорусы, относятся к Высоцкому гораздо прохладнее. Не то что не любят… Но и не культовый он у них. Высоцкий говорит великороссам что-то страшно важное, интимное. Что-то такое, чего нет в психологии соседей.

Славяне легко переходили на восток, в малонаселенные земли. У соседей Великороссии настал момент, когда переходить стало некуда. А Северо-Восток Руси остался единственной из Славянских территорий, которая так никогда и не перестала быть «разомкнутой» на востоке. Урал и Сибирь так громадны, что это исключало опасность — в один прекрасный момент исчерпать потенциал дикой природы и ее даровых ресурсов.

В XII веке было населено в основном Волго-Окское междуречье, а заволжские леса оставались для русских «безлюдными» (хотя там и жили финские племена). В XIV же веке за Волгу устремляется очень большой поток переселенцев. В те времена не вели подробных подсчетов, даже существовавшие архивы до нас почти не дошли, но большинство ученых считают — только меньшая часть населения Северо-Востока жила в Волго-Окском междуречье, в пределах досягаемости князей Владимира, Суздаля и Ростова. На этой территории господствует двухполье и трехполье, а земледельцы платят князю налоги. Но большая часть населения Северо-Востока и в XIII и в XIV веках вела подсечно-огневое земледелие и жила фактически вне зоны досягаемости княжеской власти. Вот он, славянский Восток!

В Московии, как это и должно происходить на славянском востоке, крайне долго переживались и самые отсталые формы хозяйства, и самые примитивные, везде уже изжитые формы культуры.

В Московии в Заволжье, в Предуралье подсечно-огневое и переложное земледелие господствовало до XV века. Исчерпав возможности переложного земледелия, все территории Московии перешли к классическому типу хозяйства — трехполью с навозным удобрением. Почвы были малоплодородны. Есть много свидетельств тому, что коров держали не на мясной или молочный скот, а в первую очередь для получения основного удобрения — навоза.

Мало того, что этот тип ведения хозяйства тоже не давал особых возможностей для развития. И в XVI–XVII вв., и даже в XVIII–XIX вв. по-прежнему не было необходимости в интенсификации хозяйства. Можно было просто перенести привычные формы хозяйства на почти не населенные, практически не освоенные пространства востока и северо-востока — в первую очередь Приуралья и Сибири.

В результате многих вопросов развития «как будто» можно было и не решать. Древние уравнительные принципы постоянных переделов земли, отказ закреплять землю в пользование отдельных семей и частных лиц, абсолютное господство коллективного землевладения были возможны… Ровно потому, что не было действительно острой необходимости получать все больше продукции с тех же или даже меньших площадей. «Избыточное» население всегда могло «выселиться» на еще свободные земли.

Переселенческая политика П.А. Столыпина показывает, насколько серьезно относились к идеям «земельной тесноты» и переселенчества во всех слоях русского общества. Даже культурнейший, образованнейший представитель придворных и правительственных кругов, проводивший политику передачи земли в частные руки, развала общины и модернизации всего русского общества, считал жизненно необходимым дополнять эту политику облегчением переселиться на «свободные» земли для тех, кого его же политика лишала прежнего места в жизни. То есть, помимо необходимости трудиться интенсивнее, искать новые социальные и экономические ниши, столыпинская политика одновременно давала возможность избежать этих трудных, неприятных действий и просто переносить привычные формы хозяйствования и жизни в Сибирь и на Дальний Восток.

Приходится признать, что невероятно долго сохранявшиеся, дожившие до XX века установки на экстенсивное природопользование вовсе не свойственны западным украинцам-волынянам. Но зато очень свойственны великороссам.

На Северо-Востоке Руси волей-неволей приходится быть коллективистом. Уже потому, что в континентальных областях начинается зона рискованного земледелия. Бешеная работа «на рывок» ведется без гарантированного результата, и в любой год может «хлопнуть» неурожай.

Неосвоенные и мало освоенные земли физически недоступны одному человеку, даже семье. Чтобы прорываться в земли, населенные угорскими охотниками, поднимать целинные земли, а потом отбиваться и от муромы, и от татарских набегов, приходится действовать сплоченной группой, не расчлененной на индивидов. Взаимовыручка, взаимная поддержка были везде; вопрос, в каких соотношениях с ценностями индивидуализма. На Северо-Востоке баланс был один, в пользу общины. На Киевщине, тем более на Волыни, — совсем другой.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 92
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?