Портрет моего сердца - Мэг Кэбот

— Я бы и сам не хотел, чтобы тетя Пиджин узнала мою историю, но ей и без того станет известно. Вероятно, это попадет в газеты.

— Наверняка, — кивнул лорд Эдвард. — Однако совсем другое дело, если ты явишься и сам признаешься. Лишь тогда она поверит, что ты способен убить.

— Да, — усмехнулся Джереми. — Я же тот мальчик, который после первой охоты рыдал несколько часов, ему было жалко лису.

— Не так уж долго ты рыдал. Но ты прав, трудно примирить то, каким ты был и каким стал.

— И каким же, дядя?

— А это зависит от тебя. Кем ты хочешь стать, Джерри?

— Только не герцогом, — сразу откликнулся тот.

— Это невозможно, — покачал головой лорд Эдвард.

Кивнув, Джереми стал молча подниматься из-за стола, и дядя удивленно посмотрел на него:

— Куда ты собрался?

— К дьяволу.

— А-а, — протянул лорд Эдвард и поднял кружку, словно тост в честь отбывающего племянника. — Тогда будь дома к обеду.

— О, Мэгги! — воскликнула леди Ролингз, отбрасывая бумагу. — О-о, какая прелесть!

Мэгги Герберт скептически наморщила веснушчатый носик, разглядывая из-за ее спины картину. «Слишком много зеленого, — решила она. — Точно. Фон чересчур зеленый». Пока Мэгги внимательно изучала свое полотно, бело-розовый цветок слетел с нависшей ветки и уселся, словно бабочка, на свежевысохшую краску. Мэгги сочла нежный лепесток явным украшением, но Пиджин нетерпеливо смахнула его.

— Прямо не дождусь, когда покажу его Эдварду, — заявила она, любуясь картиной. — Он глазам своим не поверит! На мой взгляд, ни один портрет наших детей не передает так верно их характеров…

— Правда? — недоверчиво спросила Мэгги.

Как она ни вглядывалась, но воспринять в целом картину, так восхищавшую Пиджин, не смогла, видя лишь ряд цветных образов и пятен, нанесенных ею днем ранее. Все-таки с зеленью перебор.

— Да, да, — уверяла ее мать семейства. — Ты словно души их сумела уловить.

— Вряд ли! — засмеялась Мэгги. — Если бы мне это удалось, Лиззи выглядела бы иначе. А тут она кроткий ангел… Чересчур милый.

— Что ты хочешь этим сказать? — Пиджин любовалась маленьким полотном шесть на шесть дюймов, держа его на вытянутых руках. — Лиззи выглядит прелестно. И Джон тоже. А как мило надула губки Мэри! А подбородок Алистера! Ты передала его в точности! Знаешь, кое-кто называет его упрямым, а он просто решительный, вот и все.

Мэгги посмотрела на свою мать, сидевшую напротив Пиджин в дачном кресле ажурного литья. Ответная улыбка леди Герберт была столь же понимающей, что и у Мэгги. Подбородки всех маленьких Ролингзов всегда упрямо задраны, как у их матери, когда та отстаивала свое мнение. Упорство, с которым Пиджин отказывалась это признавать, служило неиссякаемым источником развлечения всех ее друзей и соседей.

— Ох, Мэгги, — вздохнула Пиджин, — не знаю, как тебе это удалось.

— Я тоже не могу понять. — Леди Герберт чуть наклонилась вперед, наливая чай из серебряного чайника.

Пиджин снова ждала ребенка, хоть и позже, чем Анна, старшая сестра Мэгги, пристроившая чашку с блюдцем на крутой округлости живота. Отец Мэгги, сэр Артур, был поверенным в делах молодого герцога, и сейчас леди Герберт с дочерьми приехали в гости к Пиджин. Они проводили столько времени в поместье Ролингзов, что Мэгги привыкла считать его вторым домом и вела себя вполне свободно, чем смущала более чопорную Анну, которая особенно волновалась, когда сестра еще два года назад с завидной регулярностью съезжала по перилам господского дома.

— Свой талант она унаследовала явно не от меня, — продолжала леди Герберт. — Наверное, получила его с отцовской стороны.

— От папы? — Анна всегда чувствовала себя неловко при упоминании о художественном таланте сестры. — Не может быть! Никто из папиной родни не брал в руки кисти. Господи, мама, как ты можешь такое предполагать?

Мэгги опять бросила взгляд на детский портрет.

— Нет, все-таки улыбка у Лиззи не такая, — пробормотала она. — Недостаточно проказливая.

— Проказливая? — воскликнула леди Ролингз, прижимая картину к груди, словно боясь, что Мэгги попытается ее отнять и переделать. — Чепуха. В Лиззи нет проказливости, она настоящий ангелочек. Они все ангелочки. Анна, посмотри, как она передала глаза Джона! Видела ли ты когда-нибудь такое чудо?

Мэгги, вовсе не убежденная, посмотрела в дальнюю часть сада, где резвились «маленькие ангелочки» Пиджин, обрывая розовые кусты. Им помогали дети Анны, благовоспитанные племянники и племянницы Мэгги, несравненно менее шумные, чем юные Ролингзы, и еще пятнадцать сирот из приюта подкидышей. В этот майский день леди Пиджин устраивала в саду детский пикник. Единственный взгляд на старшего отпрыска Пиджин и Эдварда утвердил Мэгги во мнении, что она явно переложила сладости в изображение Элизабет Ролингз. Лиззи красивая девочка, но столь же упрямая и своенравная, как ее родители. Подтверждением этому служил комок сухой грязи, которым она запустила в брата Джона, когда тот отказался выполнять ее приказ.

— Удалось тебе поговорить с отцом насчет поступления в парижскую Школу искусств? — спросила Пиджин.

— Нет, — огорченно отозвалась Мэгги. — Он в ужасе даже от мысли, что я сойду с британской земли без сопровождения. Меня тут же совратят, похитят, увезут в Марокко и продадут в рабство арабскому принцу.

— Мэгги! — Чашка Анны звякнула о блюдце.

— Право же, Мэгги, — поддержала дочь леди Герберт. — О чем ты говоришь? Твой отец ничего подобного не думает.

— Нет, думает. Папа сознает мои личные плотские влечения.

— Мэгги! — вспыхнула от стыда Анна. — Сколько раз я умоляла тебя не произносить в общем разговоре слова вроде… вроде… О, леди Эдвард, пожалуйста, не смейтесь. Вы этим лишь поощряете ее.

— Господи! — Пиджин вытерла слезы, набежавшие от смеха на ее зеленые глаза. — Мэгги, дорогая, ты не должна говорить подобные вещи. Кончится тем, что ты заработаешь репутацию…

— У кого? — презрительно сморщилась девушка. — У местных фермеров-арендаторов? Вряд ли им интересно, употребляю я слово «плотский» или нет.

— Разумеется, не арендаторам, Мэгги, — заметила леди Герберт, — а молодым людям.

— Каким молодым людям? Единственные молодые люди, которые здесь есть, пасут овец и, ручаюсь, знают о «плотском» все, что можно.

— Мэгги! — Анна готова была ущипнуть сестру, лишь бы та замолчала. К несчастью, ей мешал большой живот, а она по опыту знала, что в подобном общении с Мэгги нужна быстрота. Ущипнуть и увернуться от шлепка. — Ради бога!

— Но ведь это так и есть.

— Верно, дорогая, но тебе почти семнадцать. В этом году ты выходишь в свет, и молодым людям, которых ты встретишь во время своего первого лондонского сезона, неинтересно будет выслушивать разглагольствования относительно твоих… влечений…