Тишина - Питер Хег

— Могут ли у него быть вклады в других странах?

— Не исключено. В Швейцарии уклонение от уплаты налогов не является преступлением. Там это считается религиозной добродетелью. Но он никогда не сможет перевести эти деньги в Данию. Никогда не получит разрешения от Национального банка на трансакцию. Не сможет открыть банковский счет. Даже завести карточку на бензин.

Она скрестила руки и откинулась назад.

— Статья 13 закона о налоговом контроле предусматривает штраф — как правило, это двести процентов от неуплаченной суммы — и тюремное заключение, если уклонение от налогов является умышленным или следствием крайней халатности. В данном случае предполагается тюремное заключение на один год, а также уплата штрафа и суммы налога в размере не менее сорока миллионов крон. Начиная с октября мы ходатайствуем о помещении его в предварительное заключение. Нам отказали. Мы считаем, что далее так продолжаться не может.

Наступила тишина. Больше ей нечего было добавить.

Мёрк наклонился вперед. Атмосфера в помещении изменилась. Появилась тональность ля-минор. В ее крайнем выражении. Настойчивая и серьезная. В отличие от женщины чиновник обращался непосредственно к Касперу.

— Мы съездили в Лондон и вместе с Интерполом побывали в адвокатской конторе «Де Грёве», которая занимается всеми вашими контрактами. Год назад вы в течение двадцати четырех часов расторгли все заключенные контракты, воспользовавшись врачебным заключением, которое не подтвердило WWF. Для вас тут же закрыли все международные сцены. Тем временем против вас готовится иск. Он будет рассматриваться в Испании. Параллельно с испанским же налоговым иском. Наши эксперты говорят, что исход этих дел совершенно ясен. Будет предъявлено требование о возмещении суммы в размере не менее двухсот пятидесяти миллионов. Дополнительно будет предъявлено обвинение в управлении автомобилем в нетрезвом состоянии, это при том, что у вас уже есть два серьезных нарушения, последнее из которых предполагало полное лишение водительских прав. Все это означает не менее пяти лет заключения. Отбывать их вы будете в Алаурин-эль-Гранде. Говорят, что со времен инквизиции там ничего не изменилось.

Женщина пыталась никак не реагировать на это неожиданное сообщение. У нее это не получилось.

— Уклонение от уплаты налогов — это обыкновенное воровство, — воскликнула она. — У государства. Черт возьми! Это наше дело! Он должен предстать перед судом в Дании!

Чувства раскрыли ее натуру, и Каспер услышал ее. У нее были красивые оттенки. Очень датские. Христианские. Социал-демократические. Ненависть к финансовой путанице. Ко всяким эксцессам. Чрезмерному потреблению. Похоже, она закончила университет и стала политологом, не залезая в долги. У нее уже есть пенсионные накопления. Она ездит на работу на велосипеде. Кавалером ордена Даннеброга стала, когда ей не было еще и сорока. Трогательно. Он симпатизировал ей на все сто процентов — ну просто идеально структурированная натура. Если бы он сам мог стать таким!

Мёрк не обратил на нее никакого внимания. Он был полностью сосредоточен на Каспере.

— У присутствующего здесь Янсона в кармане ордер на ваш арест, — продолжал он. — Вас могут сию минуту отвезти в аэропорт. Только заглянете на свой чердак за вещичками. Возьмете зубную щетку и паспорт. И — вперед.

Звучание всех остальных присутствующих затихло. Молодые люди и чиновники были лишь декорацией. Женщина играла каденцию. А вот партитура все время была у Мёрка.

— Не исключено, что у нас есть и другая возможность, — продолжил Мёрк. — Говорят, что вы человек, к которому люди имеют обыкновение возвращаться. У вас когда-то была юная ученица по имени Клара-Мария. Мы хотели бы знать, не появлялась ли она снова.

Перед глазами Каспера все закружилось. Как бывает, когда выпрямляешься после тройного сальто. При прыжках вперед нет никакой возможности сориентироваться.

— Дети и взрослые, — проговорил он, — толпами возвращаются ко мне. Но отдельные имена…

Он откинулся назад, назад в безысходность. Напряжение в помещении выросло. Еще немного — и кто-нибудь сорвется. Он надеялся только, что это будет не он. И почувствовал, как внутри него сама собой началась молитва.

Ошибку допустила женщина.

— Семнадцать тысяч, — воскликнула она. — За один костюм!

Его молитва была услышана. Аста Борелло лишь немного приоткрылась. Но этого ему будет достаточно.

Его пальцы обвили рукав пиджака. У сшитых на заказ пиджаков на рукавах настоящие пуговицы. На готовых пиджаках — всего лишь декорация.

— Тридцать четыре тысячи, — поправил он мягко. — Семнадцать тысяч стоила ткань. Это Касеро. Пошив — это еще семнадцать тысяч.

Прежняя растерянность в ее системе росла, но пока она еще владела собой.

Каспер кивнул в сторону Мёрка, в сторону чиновников, двух молодых людей. И впервые поймал ее взгляд.

— Можно попросить их на минуту выйти?

— Они здесь среди прочего для того, чтобы обеспечить защиту прав того, кто приглашен для беседы.

Голос ее был тусклым.

— Я хочу поговорить о нас с тобой, Аста.

Заведующая отделом не двигалась с места.

— Напрасно ты заговорила о костюме. Ведь только банки и некоторые предприятия в случае невыплаты кредита обязаны сообщать о задолженности. Теперь мы больше ничего не можем скрывать.

Все присутствующие замерли.

— Вечная двойная игра, — продолжал Каспер. — Все эти унизительные встречи. При том, что мы не можем коснуться друг друга. Мне этого не выдержать. У меня уже нет прежних сил.

— Какой-то бред, — пробормотала она.

— Тебе надо попросить, чтобы у тебя забрали это дело, Аста.

Она посмотрела на Мёрка.

— Я все про него узнала, — сказала она. — Все будет указано в отчете. Не понимаю, почему вы его не задержали. Не понимаю, почему от нас скрывают информацию. Ему кто-то покровительствует.

Голос больше не слушался ее.

— Поэтому мы и узнали о костюме. Но я никогда не встречалась с ним в неофициальной обстановке.

Каспер представил себе ее аромат. Аромат жизни в степях. Смешанный с запахом диких таежных трав.

— Я придумал, — сказал он. — Ты уйдешь с работы. Мы подготовим номер. Ты сбросишь пятнадцать килограммов. И будешь выступать в сетчатом трико.

Он накрыл ее руку своей.

— Мы поженимся, — продолжал он. — На манеже. Как Диана и Марек.

Она сидела как парализованная. Потом отдернула руку. Словно от паука-птицееда.

Встав, она обошла стол и направилась к нему. С физической уверенностью атлета, но без какой-либо определенной цели. Возможно, она хотела выпроводить его. Возможно, хотела заставить его замолчать. Возможно, просто хотела дать волю своему гневу.