Чудовище - Марси Кейт Коннолли

Странная волна голода и отвращения пробегает по мне. Я убила его, потому что хотела есть, но я больше не уверена, что это правильно. В панике, я вскакиваю на ноги. Хотел ли Отец, чтобы я убила его? Или я допустила ошибку? Я думала только о том, что голодная, а не о том, чтобы убить его. Я смотрю на обмякшее, окровавленное существо в моих руках. Ему уже не помочь. Мне нужно возвращаться. Я возвращаюсь пешком через лес медленней, чем обычно, боясь того, что подумает Отец, когда увидит, что я убила его. Но как бы еще мы бы съели его? Должно быть, он подразумевал, что я должна так поступить.

Я дрожу. Как убийство животного подготовит меня к миссии, которую он мне подготовил? Я теряюсь в мыслях, кружащихся в моей голове, когда, наконец, добираюсь до той части леса, где начинается наша живая изгородь. Я обхватываю себя руками и поднимаюсь в воздух. Отец разговаривает с незнакомцем перед нашим домом. Как он пробрался через живую изгородь? Отец никогда не упоминал о человеческих друзьях.

Широкополая шляпа, надетая на нем, надвинута на глаза. Я спускаюсь на землю и бегу по направлению к ним.

– Отец! – Я говорю, поднимая вверх кролика и молясь о том, чтобы я сделала все правильно. – Я справилась – Незнакомец вскрикивает. Выражение лица Отца меняется от шока к ужасу и от ужаса к бешенству всего за три секунды.

– Убирайся домой! Сейчас же!

Улыбка исчезает с моего лица, и я убегаю внутрь, бросаясь на пол перед камином. Слезы текут по моим щекам, смывая немного крови кролика.

Я допустила ошибку. Мне не нужно было убивать кролика. Я подползаю к окну, чтобы посмотреть, как Отец говорит с тем мужчиной.

Он машет руками, его загорелое лицо искажено гримасами, которые мне не понятны. Отец кричит в ответ. Я сделала что-то очень плохое! От волнения у меня дрожат руки, и я приседаю у окна, ошеломленная сценой во дворе. У меня появляется непреодолимое желание убежать, но мне негде спрятаться. Незнакомец разворачивается, чтобы уйти, но Отец хватает его за руку. Мужчина, намного больше Отца, но от его прикосновения он успокаивается. Отец разговаривает с ним так тихо, что я ничего не слышу, но когда он отпускает его руку, выражение лица мужчины уже другое.

Теперь он счастлив стоять в нашем переднем дворике и разговаривать с Отцом. Он даже смеется и потом уходит. Я отскакиваю обратно к своему креслу у камина, до этого момента все мысли об ужине были забыты. Кролик лежит на кирпичах рядом с камином, ожидая, когда с него снимут шкуру. Я надеюсь, хоть это не является частью моего обучения. Когда Отец входит в дом, я расслабляюсь, увидев, что выражение его лица, больше не свирепое, каким оно было несколько минут назад. Он снова выглядит мягким и добрым. Я робко улыбаюсь, когда он подходит.

– Ты должна быть осторожней, дорогая. Мы не можем допустить, чтобы кто-нибудь увидел тебя, когда ты без плаща.

– Почему?

– Люди отличаются от тебя. В своем нынешнем обличии, ты напугаешь их. Когда они напуганы, они набрасываются, как загнанная в угол собака. Я не могу допустить, чтобы ты пострадала.

– Этот человек испугался меня?

Отец посмеивается.

– Да, очень. Большинство людей, отреагируют не очень хорошо, увидев девочку с крыльями и кровью стекающей по подбородку, – он гладит меня по голове и забирает кролика. – Отличная работа. Но в следующий раз попытайся принести целого кролика, а не наполовину съеденного.

Я заливаюсь краской.

– Иди, умойся, а я закончу наш ужин.

Я направляюсь в ванную, но бросаю беглый взгляд назад.

– Ты расскажешь мне мою цель сегодня, Отец?

Он качает головой.

– Нет. Но ты почти готова. Завтра.

Я не могу сдержать недовольную гримасу, которая появляется на моем лице. Я расстроила Отца. Я в этом уверена. Если бы это было не так, он рассказал бы мне то, что я хочу знать сегодня.

Я СТОЮ В САДУ, В ОКРУЖЕНИИ РОЗОВЫХ КУСТОВ, ПОСАЖЕННЫХ ОТЦОМ. Я поливаю их и шепчу им что-нибудь каждый день. Одни желтые и розовые, другие белые, но больше всего, мне нравятся темно-красные цветы. Я часто разговариваю с ними, и надеюсь, что они от этого вырастут еще крупней. Каждому нужен кто-то, с кем можно поговорить. У меня есть Отец, но у роз есть только я. Дверь дома со скрипом открывается, и я широко улыбаюсь Отцу. Когда я смотрю на розы, я всегда становлюсь счастливой. Я совсем не расстроена тем, что сегодня последний день моих тренировок. Сегодня вечером, я, наконец, пойму свою цель. Эта мысль радует меня.

Он дает мне плащ.

– С этого момента, дитя мое, ты должна всегда быть внимательной, чтобы не забыть надеть это, когда покидаешь наш защищенный дом, – он накидывает его мне на плечи и застегивает на шее. Плащ цепляется за один из болтов, но Отец, поправляет его.

– Так люди не смогут увидеть части тела, которые напугают их?

– Да.

– Что напугало твоего друга, мои крылья или кровь?

Отец смеется.

– И то, и другое, я думаю.

– Прости меня. Я не знала, что он будет здесь.

Отец гладит меня по плечу.

– Я тоже не знал. Больше он не придет без приглашения. Тебе не нужно волноваться.

– Хорошо, – я подхожу к живой изгороди. – В чем сегодня будет состоять моя тренировка? – Каждый день задания были разные. Сначала, полоса препятствий, чтобы проверить мою координацию. Затем задания на скорость и результативность. Потом охота. Я еще не решила, нравится ли мне охота. Хотя я точно уверена, что мне нравятся кролики.

– Сегодня мы посмотрим, как у тебя получается прятаться и быть незаметной.

– Но вчера я была незаметной, – говорю я, когда мы ступаем на тропинку в лабиринте живой изгороди.

– Это было с кроликами. Сегодня, мы посмотрим, как ты ведешь себя с людьми, – он берет меня за плечи. – Люди боятся того, чего не понимают. Тебя они не поймут. Они будут напуганы, если увидят твой хвост или крылья, и ты должна все время их прятать, – он приводит в порядок мой плащ, и я выпрямляюсь.

– Держи крылья плотно прижатыми к спине, как будто это твоя вторая кожа. Хвост держи под юбкой, и не позволяй ему выскакивать. Чтобы ни случилось.

Я оборачиваю хвост вокруг бедра.

– Так? – он держит меня на расстояние вытянутой руки, чтобы осмотреть.

– Точно. Ты всегда все быстро схватывала, моя дорогая.

Он возвращается на тропинку. Но я продолжаю стоять.

– Что если кто-то увидит мои крылья или хвост? Что мне следует делать?

В два шага он оказывается передо мной и крепко сжимает мои плечи.

– Ты будешь делать то, что твои инстинкты говорят тебе, а потом ты сбежишь. Лети прямо сюда, пока они не начали преследовать тебя. Ты понимаешь?

Во взгляде Отца было что-то, чего я еще никогда не видела раньше. Напряжение. Решительность. И еще что-то, что напоминает мне, о вчерашнем кролике, загнанном в угол. Мне становится любопытно почему.