Сизая цекропия - Вика Соколова

наступила ногой ей на руку, в которой еще оставались осколки. Острая, нестерпимо жуткая боль тут же опалила кожу, вырвав истошный крик из груди. За доли секунды из ладони начала сочиться кровь, медленно растекаясь по кафельной плитке. Насладившись забавным зрелищем, Роза мило улыбнулась: «Извинение принято». Но уходить девчушка даже не собиралась. Она села за стол, начала поглощать сладости из хрустальной конфетницы и, выбрасывая противно шуршащие фантики на пол, стала пристально наблюдать за реакцией нового «предмета» в доме.

— Эй, лже-сестра, — начала она, дожевывая очередную конфету. — Говорят, твоя семья покончила с собой. Что так? Не было сил тебя терпеть?

«Просто убирай осколки, просто уби… Ай! Опять порезалась. Нужно взять веник», — девочка продолжила заниматься своим делом, стараясь абстрагироваться.

— Ты оглохла?! — Роза начала злиться. — Или не хочешь со мной разговаривать?

— Их убили, — сухо ответила она.

— А? Хотя какая разница? — безразлично отмахнулась та. — Теперь ты живешь в моем доме, поэтому должна слушаться, ведь твое содержание обходится нам недешево. — Роза вытерла перепачканные в шоколаде руки о скатерть, громко отодвинула стул, заставляя ножки скрипеть о кафель, и направилась к выходу. — Так что будь благодарна, — ехидно бросила она напоследок.

Скорее, ее тон, а не слова, заставили девочку чувствовать себя еще более жалкой и никчемной. Она держалась до последнего, пока не хлопнула дверь комнаты на втором этаже, а после ее «прорвало». Слезы ручьем полились из глаз, образовавшийся в горле ком мешал тихо плакать, ей то и дело приходилось втягивать в себя больше воздуха, но вместе с этим из нее вырывались хрип и жалобный скулеж. Упершись в шкафчик стола, она сползла на пол, обхватила колени руками и очень-очень сильно прижалась к ним, пытаясь тем самым заглушить свои стоны. Голова мучительно пульсировала, сердце ломилось сквозь ребра, порезы болезненно кровоточили, а внутри все сжалось так, словно нанесли серию ударов «под дых».

— Мам-ма. Мамочка! — хрипло выла она. — Мама!..

Горло резало, в глазах темнело, сильная сдавливающая боль в груди мешала дышать, а из-за слез, попавших в раны, они начали еще больше ныть, колоть и жечь.

— Хватит. Хва-а-атит, — скулила она на полу, купаясь в собственных мучениях. — Больно. Мамочка. Мне больно!

— Что ты делаешь? — На кухню вошла Катрин, держа наполненные бумажные пакеты в обеих руках. — Что ты натворила?! — воскликнула она, осматривая беспорядок в совсем недавно вычищенной до блеска кухне.

Затем девочка получила еще и от Катрин. Правда, кажется, она жалела об этом, ибо в дальнейшем именно Катрин пыталась разговорить, повеселить и хоть как-то приободрить девочку. Хоть все ее попытки выходили неловкими, а иногда даже и неуместными, но все равно это было искреннее желание и реальная трата драгоценного времени. Что очень не нравилось ее родной дочери. И девочка в итоге оказалась словно между двух огней. И у каждого из них была своя правда.

Хуже всего оказалось в новой школе. Она стала игрушкой, зверьком, слугой и далее по списку для умницы Розочки. Сложно вначале было научиться подделывать ее почерк: эта королевна одно предложение полчаса писала. Может, все эти закорючки и лишние псевдо-аристократические завитки появились неслучайно? Но, как говорится, если долго мучиться… Вскоре девочка освоила ее «корявки». Еще повезло, что они учились в одном классе, а так бы пришлось по двойной программе вкалывать.

Впрочем, чем старше они становились, тем интереснее были развлечения Розы. Как-то ее извилины придумали оригинальную игру: «Унизь сестренку». Самой надоело — привлекла всех. Надо ведь иногда и фанатов баловать. А их нашлось немало: Розочка пользовалась большим авторитетом в школе. Вернее, авторитет был у ее матери, председателя Совета школы. А из-за чрезмерного помешательства на кружках и секциях никто не хотел, чтобы им урезали бюджет или вовсе распустили, поэтому к игре подключились многие. Кто выиграет, сможет пообедать с Розой и ее свитой за одним столом, что было крайне почетно. Ура! Ведь можно быстро подняться из грязи в князи, а для многих почему-то это крайне важно, чуть ли не мечта.

Что с девочкой только ни творили, только что головой в унитаз не пихали. Хотя с туалетом были «хорошие» воспоминания, такие как, например, сломанный об раковину нос, синяки от ударов дверью, вывих плеча — дважды. А когда мальчики достигли пубертатного периода, их действия начали носить немного иной характер. Так ее чуть не изнасиловали. Прямо все в том же туалете. И именно с того дня она поняла, что нужно бояться всех: животных, монстров, людей… Всё и вся могут в любой момент повернуться к тебе на сто восемьдесят градусов и нанести удар. Физический или моральный — не столь важно. Важно то, что этот момент просто мастерски подбирается неведомыми силами. А все для того, чтобы причинить боль, когда ожидаешь этого меньше всего.

Правда, до сих пор не верится, что от той мерзкой участи девочку спасла Роза. Она прогнала мальчишек и отвела сестру в медпункт отсыпаться до конца уроков. Только вот кто же после такого уснет? Не знаю, что двигало Розой в тот момент: здравый смысл, человечность, жалость или, может, страх? Но тогда девочку это не особо интересовало. Главным было то, что «этого» не произошло. Хотя прозвучит абсурдно, но позже она думала, что лучше бы это случилось. Полагаю, она справилась бы с этим и позже проще перенесла бы то, что с ней сделали… Впрочем, что сейчас уж говорить? Таков удел — мы не можем видеть всей картины целиком. То, что сейчас мы считаем благодатью, может сменить свой облик и стать отчаянием, которое вскоре поглотит и уничтожит нас. А девочка думала, что отчаяние испытала тогда и, чтобы выбраться из него, решила просить о помощи. Ведь не было никаких гарантий, что та попытка не повторится вновь, что Роза снова окажется рядом и спасет. Но когда она рассказала все учителям и умоляла сестру все подтвердить, то никак не ожидала увидеть те глаза: большие кукольные глазки смотрели на нее с полным непониманием и отстраненностью. Именно те глаза сделали девочку лгуньей. После этого она осознала кое-что еще. С такой новой семьей жаловаться не было смысла: им все сойдет с рук. Особенно Розочке, которая прекрасно освоила технику «глупого личика и быстро хлопающих ресничек». И ей верили, ведь в глазах остальных она являлась ангелом из прекрасной любящей семьи. Честно, даже девочка бы ей верила, если бы не знала так хорошо. Лучше бы Роза свои силы в театральное искусство вкладывала: у нее был талант. Все-таки обманчива не только внешность, но и впечатление, которое