Сизая цекропия - Вика Соколова

почему-то не получалось. Глаза то и дело цеплялись за красный цвет, отчего создавалось ощущение, что все вокруг в него окрасилось. Кровь. Ее было так много, что пришлось закрыть лицо руками, дабы не видеть всего того ужаса. Но вскоре легкий отвратительный металлический запах ударил в нос — и в сознании начали появляться еще более ужасные картины.

«Может, он еще жив?» — вдруг промелькнула отчаянная мысль.

Открыв глаза, девушка медленно поползла за машину. Увидев это странно лежавшее тело, она непроизвольно вскрикнула, а после громко, истошно зарыдала. Вскоре началась истерика. Она металась из стороны в сторону, пытаясь понять, что делать, что взять, куда смотреть. Повсюду царил хаос: перед глазами, в теле, в мыслях… Но вдруг взгляд остановился на его открытых пустых глазах — внутри все сжалось.

«Почему они открыты? Почему они так на меня смотрят?»

— Н-нет. За что? За что?! — выла она, хватаясь за голову дрожащими, как у старухи, руками.

Девушка забывала, как дышать, и только организм, чувствуя приближение кислородного голодания, подавал сигналы, которые и заставляли ее изредка, всхлипывая, хватать небольшими порциями воздух. Ее бросало то в жар, то в холод и колотило. Колотило как ненормальную. Голова, казалось, готова была расколоться: она пульсировала, давила и ноюще болела. И вот уже начало темнеть в глазах… Но взгляд опять предательски зацепился за грязный окровавленный хвост.

Девушка подползла, медленно положила его тело к себе на колени — оно было еще теплым, из раны возле лба продолжала сочиться темно-алая кровь. Она с трудом сняла рубашку и перевязала ему голову. В тот момент хотелось лишь кричать, выть диким зверем, но совсем не хватало дыхания, и вырывалось только грубое сопение. Руки судорожно водили по липкой запутавшейся шерсти, быстро пачкаясь кровью. Его кровью. Сквозь пальцы теперь не было видно ни одной золотистой волосинки — лишь кровавое месиво, покрытое грязью.

Не совсем отдавая отчет своим действиям, девушка потащила его на задний двор. Прочь. Прочь оттуда. Она не желала видеть то место: ни ту дорогу, ни тот асфальт, ни ту гребаную машину.

Она шла медленно и тяжело, звонкий шум в ушах глушил все звуки извне, влажные от крови руки только усугубляли положение: мертвое тело постоянно выскальзывало из хватки, заставляя ее раз за разом падать на землю.

— Все будет хорошо, малыш. Я здесь, — бубнила она, проглатывая почти каждое слово. — Я тебя не брошу. Сейчас все будет хорошо…

Положив его возле дерева, девушка взяла лопату из садового домика и приступила к делу. Это было сложно. Неимоверно тяжело. Руки совершенно не слушались: они дрожали, стали неуклюжими, словно лишились костей, и постоянно пытались отпустить инородный предмет. Ноги же тянуло к земле. Этому противиться не удалось. Осев, она продолжила разрушать прекрасный зеленый газон.

Вскоре сильный ветер пригнал грозовые тучи. Погода быстро начала портиться. Пошел небольшой дождь. Холодные капли охладили ее пыл и привели немного в чувство.

Выкопав небольшую могилу и положив туда его, девушка начала прощаться:

— Ф-фел… — Горло резало, оно воспалилось, отчего стало больно глотать. Но она все равно старалась закончить. Это было нужно. Ей. — Феликс, прости меня, прости-и. Не следовало тебя отпускать. — Слезы снова покатились по мокрым и красным от напряжения щекам. — Ты… Ты мой луч света. Спасибо. Ты можешь уйти спокойно. Обещаю, что больше никто не обидит меня. Обещаю. Прощай, мой друг.

Она сняла с его ошейника кулон. И опять единственное, что у нее осталось, — воспоминания. А все из-за чего? Из-за кого… Из-за идиота, который не знал слова «нет»? А может, все из-за этой проклятой семьи? Нужно было давно сбежать. Но ведь она и представить себе не могла такое. А после случившегося и дня не сможет пробыть в том доме, в окружении тех мерзких, идеально-лживых тварей.

Девушка ходила вдоль улицы, словно зомби или какая-то сумасшедшая, рыча, издавая странные нечеловеческие звуки. Ярость начала поглощать ее: в голове только и крутились мысли о смерти этих ужасных людей. Она хотела их смерти. Она желала им смерти. До чего они ее довели? Во что превратили?

Войдя в дом и проигнорировав обеспокоенно-гневные возгласы Катрин, девушка направилась в свою комнату и начала собирать вещи. Она больше не могла там находиться, в месте, наполненном тяжелой, давящей атмосферой безысходности. Голова снова начала кружиться, резко стало жарко, душно и тесно. Тесно в собственном теле. Нужно было срочно убираться оттуда.

Когда девушка спускалась по лестнице, путь преградила разозленная Роза, но та инстинктивно, от всей души, ей врезала. Так врезала, что сестренка кубарем покатилась вниз, скуля, как побитая шавка. Уже за дверью девушка услышала испуганный голос Катрин, которая начала заботиться о своем ребенке. Похоже, лицо Розы знатно пострадало. Да, на изодранных костяшках даже осталась кровь. Прекрасная боль. Удовлетворяющая.

Только такой исход не устраивал Розу, что пыталась в это время остановить бурное кровотечение из носа белым кухонным полотенцем. Рассматривая в зеркале появившийся багровый отек, она приказала матери садиться в машину. Та не смогла отказать.

Когда они сели в «Форд», девушка уже подходила к мосту из города. Небо затянуло пугающей чернотой. Дождь все не прекращался — наоборот, начался ливень и поднялся сильный ветер, склонявший деревья на немой поклон. Из-за шума дождя она и не услышала звука приближающейся машины. Вернее, поздно услышала. А потом… лишь пустота. Безмолвная, неподвижная, всеобъемлющая пустота. И она была словно ее часть. Казалось, желанный покой наконец и к ней постучал в двери.

Но вдруг что-то потянуло назад из того замороженного состояния покоя, в котором она пребывала, возвращая реальные, живые ощущения. Спину словно насквозь пробило копьем. Неистовая, разрывающая все тело боль была такой сильной, что девушка даже вскрикнуть не могла. Дыхание сперло, а жуткие спазмы в животе заставляли лишь молча корчиться в грязи. Ледяные капли, будто заостренные камни, безжалостно били по сломанным ребрам, причиняя еще больше адских мучений.

«Хватит. Хватит. Хватит. Хватит…» — словно читая мантру, неустанно твердило сознание.

Внезапно сквозь шум дождя отчетливо послышались шаркающие неспешные шаги.

— Н-нет-грх, — с трудом прохрипела она, давясь собственной кровью, которая уже успела окрасить камни возле ее головы.

Она думала, что те твари вернулись завершить начатое. Но вскоре в поле зрения попали черные лаковые ботинки.

— Ай-я-я, — послышался мужской низкий голос.

Короткий щелчок — боль в теле резко прекратилась. Не осталось ни намека на хоть какое-то неприятное ощущение. Незнакомец в классическом черном смокинге помог пошатывающейся девушке подняться. Его голову покрывала большая, странная, украшенная рваными перьями шляпа, из-за которой никак нельзя было