Последний холостяк - Кимберли Лэнг

– Ну и что. Я считаю, что это плохая примета.

– А я считаю, что Дилану не хочется танцевать, – возразила Марни. – И по-моему, плохая примета танцевать с партнером, которому этого не хочется.

У Риз сделался такой вид, будто она действительно пытается вспомнить, существует ли такая примета. Наконец Риз перевела взгляд на Дилана.

– Но стоит лишь тебе сказать да, как он тут же захочет. Это же праздник, а вы двое не участвуете. Мне кажется, это несколько невежливо.

Риз точно знала, куда бить. Стремление быть вежливой глубоко укоренилось в самом сердце Марни. Кроме того, если уж у Риз возникала идея, переубедить ее было почти невозможно. Так что Марни оставалось либо согласиться, либо быть любезно замученной до смерти.

– Ладно. – Она сделала большой глоток из своего бокала и встала.

На лице Дилана появилось выражение не то скуки, не то раздражения. Он тоже поднялся. Уж если кто и был невежлив…

– Прекрасно. – Риз улыбнулась, и Мейсон снова прижал ее к себе.

Марни позволила Дилану отвести ее на танцпол. Его рука поддерживала ее под спину, и Марни уловила несколько завистливых взглядов, брошенных на нее другими женщинами. Неудивительно. Дилан Брукс был умен, успешен и красив. Новость о том, что он снова вернулся в список «завидных женихов», вызвала удовлетворенную улыбку на губах почти всех незамужних женщин Нью-Йорка, ставивших своей целью сделать удачную партию.

Дилан до кончиков ногтей выглядел аристократом с Парк-авеню, кем он, собственно, и являлся. Забавный контраст по сравнению с его лучшим другом Таком, вид которого говорил о том, что он стопроцентный хороший американский парень. Даже сегодня в рубашке с расстегнутым воротом и завернутыми рукавами, обнажавшими загорелые руки, Дилан выглядел утонченно.

Теперь ее покойная матушка могла бы возрадоваться, потому что этот богатый, уважаемый адвокат и филантроп, прекрасно подходивший ее единственной дочери мисс Марни Суэллен Прайс, намеревался потанцевать с ней.

А Марни уже пять лет намеренно не танцевала с мужчинами такого типа.

Она хорошо знала этот тип, поскольку выросла среди таких мужчин. Породистых, холеных, образованных, воспитанных так, чтобы без промедления занять место своих отцов и начать править миром. Обычно под их костюмами за тысячу долларов скрывалось хладнокровное высокомерие и скука.

Но один танец Марни могла потерпеть.

Дилан взял ее руку в свою и обнял за талию. Глядя в никуда, они поплыли в медленном танце.

Господи, да это хуже, чем на детском балу. Между их телами оставался целый фут. Марни прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Ей вспомнился Питер – сын мэра Саванны – с потными ладошками, который удостоился чести сопровождать ее на первый бал. Весь вечер они держали такую же дистанцию, даже когда на прощание пожимали друг другу руки на крыльце ее дома. Тогда оба остались очень довольны, полагая, что таким образом Питер доказал свое уважение к ней.

В ушах Марни до сих пор стоял резкий смех Джины, когда она рассказывала эту историю. И ее простой вердикт – «какая жалкая картина». Даже после того, что случилось потом, она была благодарна Джине за то, что та открыла ей, наивной восемнадцатилетней девочке, глаза на реальный мир.

– Что смешного? – Вопрос Дилана заставил ее вздрогнуть и вернул к действительности.

Ее учитель танцев пришел бы в ужас от такого пренебрежения самым главным правилом: всегда следи за своим партнером. Но поскольку Марни сомневалась, что Дилану польстит сравнение с ее нервным семнадцатилетним кавалером, она начала быстро соображать, что ответить.

Когда Дилан стал женихом Риз, Марни встречалась с ним несколько раз, но никогда много не разговаривала. И хотя знание о его карьерных достижениях давало ей достаточно ясное представление о нем, Марни всегда немного жалела, что ее подруга помолвлена с таким сухим, степенным и, честно говоря, не вызывавшим у нее восторга человеком. Если и таился в нем какой-то скрытый огонь, Риз никогда не делилась этой информацией.

Так что Марни, хоть и была знакома с Диланом, не могла сказать, что знает его хорошо. А то, что она знала, в данной ситуации не говорило в его пользу. Поэтому Марни выбрала, как ей казалось, самую безопасную тему для разговора.

– Я просто думаю, какая странная пара Кэсси и Так. И все же они так счастливы вместе.

Дилан кивнул:

– Вы, дамы, сослужили им хорошую службу с этим праздником, и они оба оценили это.

Марни с радостью продолжила тему:

– Так да… а Кэсси даже не заметила бы, если бы не он. Мы просто не могли допустить, чтобы ее свадьбу совсем не отметили. Это было бы неправильно. Одно дело – не иметь длинного белого платья, но совсем другое – ограничиться одним походом в мэрию.

Дилан кивнул, и тема себя исчерпала. Кода все это кончится?

Она засмеялась:

– Похоже, начиная с июня, я только и делаю, что болтаюсь по свадьбам…

– Знакомое ощущение. Я и сам уже устал от них.

Проклятье! Зачем я это сказала?

– Прошу прощения. Должно быть, для тебя это грустная тема.

Дилан пожал плечами:

– Да нет.

Любопытство взяло верх над вежливостью.

– И тебя это не волнует?

– А что должно меня волновать?

– То, что ты постоянно оказываешься рядом с Риз. Видишь ее с другим. – Теперь, когда Риз так откровенно нежничала с Мейсоном, Марни поняла, что никогда во время их помолвки не видела от нее подобной откровенности по отношению к Дилану. Они с Риз хорошо смотрелись вдвоем, но, глядя на них, трудно было сказать «пара».

– Я не большой любитель постоянно наблюдать личную жизнь других людей. А в остальном, меня ничто не волнует.

Возможно, это объясняло недостаток видимого проявления чувств во время их помолвки с Риз.

– Ты проявил большое понимание и вел себя достойно.

Его брови поползли вверх.

– А у меня был выбор?

Марни попыталась представить себе Дилана в припадке ревности или в приступе любовной депрессии. Ничего не вышло.

– Думаю, нет.

– Мы остались друзьями, и я желаю ей добра. Надеюсь, она не совершит одну и ту же ошибку дважды…

Перебивать невежливо, но…

– Думаешь, Риз совершила ошибку с Мейсоном?

– Надеюсь, что нет. Но слишком большие различия – это нехорошо.

Марни бросилась на защиту подруги.

– После того, что мне пришлось пережить, я бы сказала, что их различия – это прекрасно. Они любят друг друга…

Дилан фыркнул.

– Что? Это правда, – добавила Марни.