Чтобы жить… - Дмитрий Максимович Акулич

жизнь и жизнь своим близким. И те, кто верил в новую власть. Полиция освобождала свои семьи от приказов новой власти и вывозила их из Протасов в другие близлежащие поселки, где было поспокойнее. Следила за порядком на улицах, обеспечивала продовольствием немецкие кухни в день важных событий.

Дед Ян сидел, как статуя, все на той же своей скамейке около дома. К нему подошли два полицейских солдата.

– Так-так-так!.. Ну что, дед? Пора тебе уходить из своего дома. Будешь жить со всеми в одном. – сказал недовольно, морщась солдат.

– Что ты мелешь, дурак?! Прочь пошел, не трогай меня! – ответил старик.

– Что-о?! – вклинился в разговор другой полицейский. – Вставай дед Ян, по-хорошему просим.

– Слышите, хлопцы, не трогайте меня! Это моя хата!!! Что это вы выдумали!?

– Да… Ну, а сейчас вставай!

Решились, взяться за деда… Протянули руки, чтобы поднять его. Старик Ян рухнул с пустынными глазами на землю, умер, с зажатой в зубах трубкой для табака. В ужасе, небыстро, солдаты покинули это место.

Некоторые же, жители, не оставались в деревне и не вступали в полицию, а пресмыкались к живущим в лесах отрядам партизан. Налетчики и бунтари, давали отпор оккупантам.

Брат Василия, Наум, как и сам Вася, не стали выбирать одну из сторон: податься к партизанам или служить в полиции. В армию их также не взяли, повесток ни каких не приходило в деревню. Может из-за того, что не успели им отправить или просто вовремя не дошли до своих адресатов. Поэтому, они скитаются в лесах, со своими семьями.

День за днем шел непрерывно. Еды становилось все меньше. Голод рос. Жители знали о друг друге много чего. Слухи и истории доносились словно по ветру. Партизаны прочесывали лес. Один из которых знал, видел, как перед войной Вася прятал свои запасы в бочку на хуторе, следил за ним. Парень этот, жил один, живности в его дворе не водилось. Высокий, худющий, шепелявый. Сам себе через раз верит. Он жадно следил за Василем, в тот еще мирный день для деревни… Сейчас же он вступил в небольшой отряд партизан. И сразу же поведал тайну Лешенка, чтобы поесть и почувствовать себя героем средь своих. Чего же он хотел больше: сытости или славы? Он и сам не знал в тот момент.

Под вечер небольшой туман укрывал землю. Пять человек нашли спрятанные запасы. Мясо утянули вместе с бочками.

Большая семья осталась почти не с чем. Узнав о похищении, Василь, задыхался от злости. Он побежал в сторону ели, на вершину которой, они с братом вешали когда-то кусок мяса. Нахмурив брови, забравшись на дерево, он осмотрелся. С высокой ели были хорошо видны все местные болота, а вдалеке просматривались крыши домов. Пейзаж завораживал. Василий вздохнул. Снял наполовину высохший кусок, размером с курицу. Спустился. Присел. Ощущал, как постепенно успокаивается его сердце. Теперь появилась хоть какая-то еда.

Следующие несколько дней, Полина отрезала маленькие кусочки из оставшегося куска мяса. Разделяла на семью, варила на огне редкий суп из них. Также, они питались ягодами и грибами, сушили дикие яблоки, груши, растущие на окраине леса около деревни. А иногда, только завязалось яблоко в маленький кружок, так дети быстро его съедали. Но все же, им очень хотелось белого хлеба.

***

Два месяца спустя, в августе, после наступления германской армии, в деревне не перестало быть многолюдно. Были военные и мирные граждане.

По краю деревни идут длинные поля. Солнце висит над полем в глубокой синеве. Мягкий ветер колышет желто-зеленые колосья.

Ирочка и Наденька с другими детьми, подвязав фартуки, очень осторожно блудили по полям, чтобы никто их не заметил. Согнувшись, присев, они срывали только что сформировавшиеся колосья, мягкое сладкое зерно. Не редко попадали им и совсем спелые колоски ржи. Ветер доносил слабые звуки, шелест листьев и невнятные отголоски речей. С каждой минутой становилось все больше напряженно. Надя услышала какой-то шум, чьи-то слова. Она схватила сестру за руку, потянула вниз. Девочки, лежа замерли в густой ржи и вслушивались в каждый шорох. Нечто непонятное доносилось. Сжав зубы, дети уползли в лес.

Вчера было безопаснее. Можно было поднять голову над колосьями, обсмотрев, что никого поблизости нет, убежать.

С собранных колосьев, Полина отбивала зерно. Мягкое, жарила на небольшом огне костра. А твердое зерно, растирала до муки.

В эту минуту зашумел лес. Полина подняла голову, посмотрела по сторонам. Издалека доносились глухие раскаты взрывов. Словно где-то гуляет гром.

– Мам, смотри! – внезапно, из-за спины, заговорил Степан.

Полина испугалась, вскочила, повернулась к сыну.

– Смотри, что нашел. Держи! – протянул ей руки сын.

На его ладонях лежали шесть зеленоватых утиных яиц.

***

Осень не заставляла себя долго ждать. С теплыми ветрами и холодным дождем все труднее становилось прожить томные дни. Природа теряла свои краски, дни становились короче.

Голодные, уставшие, уже в совсем изношенной одежде, вместе с другими детьми по полю бегали три сестры. Девчонки часто приходили на поле, чтобы найти вдруг оставшиеся клубни картофеля. Не жалея рук, они рыхлили твердую землю, которая впивалась под ногти. Сегодня немцы, увидав ребятню на поле, не гоняли ее. А просто наблюдали издалека на быстро движущихся детей, как за дикими зверями.

– Бум! Бум! – хихикают, шутят солдаты, опираясь на стенку заброшенного дома. Наводили винтовку и автомат на исхудавших детей, представляя себя на охоте.

Прозрачный осенний мрак обнимал пустые места. Еле-еле заметен. Гудели деревья.

– Аааа, больно!.. – беспомощно, горько сказала Олечка.

– Что ты там натворила? – заботливо спросила Надя.

Оленька показала пальчик, половина ногтя сорвало. Она сильно сжало зубы, терпела, чтобы не заплакать. Свою боль она не хотела показывать другим детям.

Здесь, над мрачным полем, над черной почвой, тихие минуты разогнал угрюмый, грозный звук.

– Самолет! – в страхе закричала Ира.

– Быстрее, быстрее к болотам. – добавила Надя.

Не поднимая головы, дети табуном побежали в сторону леса. Сестренки крепко держали найденный картофель. Солдаты опустив оружие, любовались низколетящим истребителем. Дети быстро достигли леса, спрятались за толстыми стволами деревьев. Стали ждать, когда гул перестанет быть очень громким. Самолет плавно исчезал, и над полями, и сонными лесами стало значительно тише. Не просидев и минуты, девчонки устремились к болотам, пробираясь по знакомым тропинкам.

Много не удалось собрать картошки, но из собранной, почти всей гнилой, на костре пекли блины. Чтобы хоть как-то уморить столь болезненный голод.

Вася поймал, на одну из своих расставленных ловушек, зайца. За день до шестого дня рождения средней дочери Иры. Было чем отпраздновать. Жарили мясо, варили суп из костей. Шкуру