У границы мрака - Василий Головачев

Одна из плазменных струй достигла шарика планеты, накрытой сеточкой молний, и та скрылась в багровом огненном вихре…

Перед глазами сгустилась мутная сизая пелена, Иван вышел из транса.

Он лежал в саркофаге толкиновского «вселенолёта», способном уместить сразу трёх космолётчиков (создатели Вестника были пятиметровыми гигантами). В зале управления, приспособленном теперь землянами под жилой отсек, царила земная сила тяжести, воздух почти не отличался от земного, поэтому можно было не запаковываться в защитные спецкостюмы типа «кокосов», хотя запахи здесь витали другие, запахи чужой материальности и чужих энергий. Иван в настоящий момент находился в стандартном унике космолётчика.

Елизавета, следившая за ним с высоты выращенного Вестником стульчика, тоже была в унике. Заметив движение оператора, она живо склонилась над краем чаши саркофага:

– Видел?!

Иван сел, снял с головы шлем, удалил с рук и лодыжек присоски биосчитывателей.

– Сколько я отсутствовал?

– Почти час, я уже начала беспокоиться.

– Всё в порядке, Копун не даст мне утонуть в моём же собственном информационном болоте.

Копуном они стали называть толкиновского Вестника по двум причинам. Во-первых, потому, что имя являлось сокращением слов «командный пункт», функции которого Вестник и исполнял. Во-вторых, Вестник начал помогать Ивану копаться в памяти и вытаскивать в сознание файлы из базы данных, которую он когда-то сбросил землянину в подсознание.

Сам Вестник отнёсся к имени индифферентно. Ему было безразлично, как его называют люди.

Иван вцепился в края саркофага, рывком выбрался наружу, спрыгнул на пол, кидая взгляд на ряд других таких же гигантских ложементов, полукругом расположенных вокруг «ствола дерева с раскидистой кроной», каким представлялся узел контроля «вселенолёта». Все они были закрыты прозрачными пузырями крышек. Иван пользовался только тем ложементом, который оставался открытым ещё с момента проникновения в зал Филиппа Каледина, оператора исследовательской группы, рискнувшего первым пробраться в веретено «вселенолёта» во время похода «Дерзкого» к планете-«бублику».

Конечно, он мог и напрямую общаться с Вестником-Копуном, владеющим технологией мысленного съёма, но Елизавета, переживающая за психическое состояние спутника, рассудила, что контакт с Копуном через специальный модуль, созданный ещё конструкторами Вестника, будет безопаснее, и Ломакин, поставивший своей целью прочитать всё, что отложилось у него в глубокой стратегической памяти, не стал спорить. Беседовать с Копуном через терминал «вселенолёта» действительно было удобнее.

– Что видел? – жадно спросила женщина, спрыгнув со своего «судейского стульчика» на пол и обнимая Ивана.

– Расскажу. – Иван поцеловал её (теперь он мог это делать, не стесняясь окружающих, так как на борту «вселенолёта» они остались вдвоём) и направился к куполу бытового блока «Берлога», развёрнутого у стены зала, рядом с контейнерами с водой и запасами продовольствия. Чуть подальше располагались беспилотники, катер «голем» и несколько сервис-формов[2] разного назначения.

Всю эту технику и блок обслуживания оставшихся с Вестником космолётчиков настоял взять на борт «вселенолёта» Бугров, хотя Вестник мог в принципе создать для пассажиров любые условия для проживания. Однако Вересов, принимавший участие в обсуждении плана действий после битвы Вестников, тоже поддержал точку зрения капитана, и всё необходимое для длительного нахождения людей внутри инопланетного аппарата было доставлено с «Дерзкого» и приведено в рабочее состояние.

В бытовом блоке, представлявшем собой трёхкомнатное жилище с двумя спальнями, снабжённом автономным энергопитанием, компьютером, генераторами воздуха, синтезаторами, кухонным комбайном и помещением для отдыха, пахло берёзовыми листьями и кипреем.

Снова обнялись, замирая в поцелуе.

Вообще-то целоваться можно было везде, во всех помещениях «вселенолёта». Незримое присутствие Копуна можно было не брать в расчёт, так как человеком он не был. Но проявление чувств «на публике» вызывало в душе молодого человека ощущение неловкости, внутренний протест, нежелание показывать свои эмоции посторонним, поэтому он с удовольствием поддавался совершенно детской уверенности в том, что его «никто не видит», только в стенах модуля.

– Кофе? – предложила Елизавета, отодвинувшись и тряхнув водопадом золотых волос.

Он кивнул, любуясь её лицом.

Киб кухни выдал два стаканчика космиано.

Расположились в комнате отдыха, стилизованной под небольшую веранду где-нибудь в средней полосе России, на фоне лесной опушки.

– Рассказывай.

– В нашей родной галактике было разрушено около тысячи звёзд. – Иван расположился на лежаке поудобнее. – В основном красные карлики. Один из них находился недалеко от Солнечной системы, в Козероге. Копун показал мне эту трагедию.

Елизавета поёжилась.

– Какой же силой обладали древние цивилизации!

Иван кивнул.

– Да уж, чтобы в результате войны уничтожить всю разумную жизнь во Вселенной, надо обладать мощью богов! Звезду-карлик уничтожили ударом какого-то излучения, возбудившим ядро, что привело к взрыву звезды и гибели планеты со всеми её жителями.

– Кто уничтожил? Ты их видел?

– Видел только нечто вроде зала с рядами фиолетово-чёрных многогранных глыб. Наверно, владельцы аппарата или звездолёта сидели внутри этих глыб. Так что облика агрессоров не знаю. Но оружие они имели грозное!

– Интересно, смогли они уцелеть сами или тоже были уничтожены кем-то?

– Раз Копун утверждает, что погибли все цивилизации, то и эта была уничтожена. Существует закон: даже самых изворотливых и сильных киллеров мочат ещё более сильные.

– Не могу представить, какой страшной была эта война, если погибли все цивилизации!

– Да, масштабная.

– Не просто масштабная – всеобщая, глобальная! Почему она произошла? Кто её инициировал? Был ли кто-то один, кто видел всю Вселенную и управлял процессом? Или война возникла спонтанно?

– Копун? – поднял голову Иван.

В головах Ивана и Елизаветы «раздался» «мальчишеский» голосок:

«Верно первое предположение: в нашей Вселенной остался «вирус» прежней, из которой она вылупилась тринадцать с лишним миллиардов лет назад в результате так называемого Большого взрыва. Мои создатели называли его Тенью Доразума. И судя по развитию «вируса», он был чрезвычайно агрессивен и беспощаден к другим формам жизни. Именно он и затеял общевселенскую войну».

Иван ошеломлённо взглянул на Елизавету.

– Слышала?!

– Ужасно!

– Это всё, что ты можешь сказать как ксенопсихолог?