У границы мрака - Василий Головачев

– Ну что, господа разведчики, пора по местам.

И в это время в кают-компанию буквально ворвался Ядогава Хироси.

– Даль-сан!

Мужчины дружно встали.

– Что?! – шевельнул железными губами Вересов.

– Мы с Копуном выяснили…

– Что вы выяснили?

– Слава-сан спрашивал, каков был смысл предкам создателей Вестника, да и Предтечам, бежать за границу Вселенной. Смысл был!

Вересов указал на стул.

– Присаживайтесь, Ядогава-сан. Кофе будете?

– Буду. – Ксенолог рухнул на стул.

Переглянувшиеся космолётчики сели на свои места. Иван передал Ядогаве чашку россиано.

«Копун, что вы там нарыли, из-за чего твой партнёр так возбудился?»

«Пусть он сам расскажет», – корректно ответил Вестник.

Ядогава сделал большой глоток. Глаза его заблестели.

– Я предполагал нечто подобное…

– Пейте, не торопитесь.

Иван уловил тревожный взгляд Елизаветы, пожал плечами, заинтересованный реакцией японца не меньше остальных.

Ядогава поставил чашку на столик.

– Итак, смысл бегства, он очень прост. Настолько прост, что не верится. Это было бегство от войны!

В кают-компании наступила тишина.

Вересов сменил пейзаж видеостен: помещение затопило сияние «снега» – того, что окружало «вселенолёт».

Женщины смотрели то на этот «снег», то на эксперта и молчали. Молчали и мужчины, обменявшись взглядами.

– Ну и… почему… – нарушил молчание Мишин.

– Геном нашей Вселенной изначально содержал программу развития жизни на принципе конкуренции. Возможно, прошлый эон, предшествующий нашему, от которого наш отпочковался, тоже базировался на конкуренции, не суть важно. Главное, что все рождённые в нашей Вселенной формы жизни генетически конкурентно зависимы. От этого и конфликты, инциденты, борьба, войны! Предки бежали от войн, предполагая найти мир с иной базовой программой. Вот и всё!

Снова по кают-компании поплыла тишина. Космолётчики переваривали услышанное.

Мишин покашлял.

– А не могло быть так, что предки просто решили завоевать соседнюю Вселенную? Копун говорил, что они были не менее воинственны, чем мы.

– Вариант такой не исключён, Слава-сан, но записи Мертвеца говорят о другом развитии событий. На Земле ведь тоже не всё население состоит из хищников, ведущих себя агрессивно, есть и вполне здравомыслящие люди.

– Это вам Копун сказал?

– Э… – Ядогава посмотрел на Ивана.

– Могу передать слова Копуна, – поспешил на выручку эксперта оператор. – Среди его конструкторов было немало позитивно мыслящих личностей.

– Генетику не отменишь, – буркнул Мишин.

– Да-а, ситуация! – почесал затылок Лапиков, глянув на Вересова. – Но возникает вопрос…

– Что делать дальше, – закончил Мишин.

Все посмотрели на задумавшегося начальника экспедиции. Он не пошевелился.

«Копун, ты не потерял ориентацию?» – спросил Иван.

«Бакены исчезли, – ответил Вестник. – Как и вообще скопления тёмной материи. Но вектор посыла я не потерял».

«Что предлагаешь?»

«Предки не зря шли этим путём. Они были уверены, что путь правилен».

«Если бы они были уверены, не стали бы расставлять бакены. Значит, они предполагали в случае неудачи похода вернуться назад».

«А ведь вы правы, землянин, – с удивлением проговорил Вестник. – Об этом я не подумал. Хотя, с другой стороны… они ведь не вернулись?»

«Это может означать, что все экспедиции за границу Вселенной погибли».

«И тут вы правы… странно…»

«Что странно?»

«Почему эта мысль пришла в голову вам, а не мне».

«Потому что у тебя нет головы», – засмеялся Иван.

– Копун? – наконец ожил Вересов.

– Слушаю вас, командир.

– Есть креативные идеи?

– Могу проложить вперёд максимально длинную «трещину» – на десяток триллионов световых лет. Энергии на такой импульс у меня хватит. Возможно, этого будет достаточно, чтобы достичь другой Вселенной.

– А если не хватит? – спросил Мишин. – Нас не разорвёт на кусочки бешеная инфляция? Мы сможем вернуться?

– Не знаю, – ответил Вестник грустным тоном.

Вересов покачал головой.

– Риск слишком велик… поэтому я слагаю с себя обязанности командира. Давайте думать вместе. Как решит большинство, так и будет.

– Возвращаться! – сказал Мишин. – Никто не знает, будет ли работать ВСП-генератор в Большой Вселенной при дикой инфляции. Надеюсь, девчонки меня поддержат.

– Да, – сказала Марфа.

– Н-не знаю, – виновато глянула на Ивана Елизавета. – А ты?

Иван молчал.

– Я бы вообще-то, – неуверенно проговорил Лапиков, – пошёл бы дальше. Мы достигли границы Вселенной, преодолели двести миллиардов световых лет, и возвращаться с пустыми руками? Космопроходцы мы или нет? Будем первыми, кто шагнёт за предел!

– Ядогава-сан?

Ксенолог, сидевший с отрешённым видом, очнулся.

– Хотелось бы посмотреть… своими глазами… на другую Вселенную.

– Два – два, – сказал Вересов. – Иван?

Вопрос не был неожиданным, и на него надо было отвечать, но Иван не знал, чего хочет. То есть он хотел одновременно и вернуться на Землю, и лететь дальше, в абсолютную неизвестность, с риском навсегда остаться за пределами родных берегов. А подсказать правильное решение было некому.

– Иван?

– Да… – выговорил оператор с трудом.

– Что да? Возвращаемся? Идём вперёд?

На ум пришли строки поэта[14]: «И пойдут в неизвестность веков, преисполнясь тревоги, человечеству путь пролагать, умирая в дороге».

– Путь пролагать…

– Что?!

– Идти… вперёд! Или мы не люди?

Изумлённая тишина была ответом молодому человеку, потом Елизавета вскочила, подбежала к нему и обняла.

– Люблю тебя, Ванечка! Я с тобой!

Засмеялась Марфа.

Лицо Вересова затвердело.

– Копун, готовь «трещину», мы летим дальше…

Иной раз мне и самому хочется увидеть Вселенную, в которой никто ни с кем не ссорится и не воюет. А наши герои… они вернутся… может быть… но это уже совсем другая история.