Гонец московский - Владислав Русанов

– Что король Франции может противопоставить мощи Ордена Храма? – не сдержался самый молодой рыцарь, брат Жиль.

– К сожалению, наши комтурства разбросаны по разным городам, – пояснил магистр. – Мы не можем собрать наши силы в единый кулак – это вызовет ненужные подозрения и обвинения.

– Чем мы можем послужить Ордену? – насупился брат Рене.

– Вы будете сопровождать обоз из четырех телег. Четверо братьев-рыцарей. В помощь могу дать вам полдюжины братьев-сержантов и не больше десятка слуг. Это и так слишком много…

– Все верно, – кивнул седобородый крестоносец. – Чем больше отряд, тем больше ненужного внимания привлечет он на дороге.

– От ненужного внимания вас прикроет брат Эжен. Вы справитесь, брат?

– Все в руке Божьей, – скромно отвечал смуглый рыцарь. – Горячая молитва и священная реликвия помогут мне. Я сделаю все, что в моих силах, клянусь Кровью Христовой.

– А сила твоя хорошо известна Великому магистру и мне.

– In nomine Patris, – перекрестился д’Орильяк, – et Filii, et Spiritus Sancti. Amen.[12]

Все тамплиеры последовали его примеру.

– Вы отправитесь на восток, через Священную Римскую империю. Положитесь в выборе пути на брата Рене, – теперь слова де Шалона зазвучали резче, словно боевые команды. – Придерживайтесь безлюдных мест – с любой шайкой разбойников ваш отряд совладает без труда, а вот излишнее внимание баронов и епископов вам ни к чему. Минуете королевство Польское и Великое княжество Литовское. И, если будет на то воля Господня, достигните русских земель. Там ищите помощи и покровительства князя Московского Георгия. Это внук великого русского князя Александра, который сумел уберечь хотя бы часть своей державы от завоевания ордами нехристей, чьих косматых коней видели стены Лигницы, Кракова и Буды. И даже Иерусалим не избежал этой печальной участи… – Магистр перевел дух. Помолчал, собираясь с мыслями: – Князю Георгию вы передадите это письмо. Подойдите, брат Антуан, и возьмите его!

Из-под плаща де Шалона появился пергаментный свиток, запечатанный тремя печатями. Де Грие приблизился к магистру и с поклоном принял письмо, успев заметить на печатях изображение двух рыцарей, едущих на одном коне[13].

– Помните, братья, от успеха вашего похода зависит судьба Ордена. Напоминаю это еще раз. Брата Антуана я назначаю старшим. Какие будут у вас вопросы, братья?

Рыцари молчали. Глянув искоса на лица будущих спутников, де Грие прочел озабоченность, но не страх. Сам он вовсе не ощущал уверенности, но готов был идти до конца. Особенно если на то будет приказ Великого магистра.

– Прошу простить меня во имя Господа, брат Гуго…

– Слушаю вас, брат.

– Еще раз прошу простить меня. Брат Жак де Моле знает о нашем походе?

– Безусловно. Письмо к князю Георгию написано им собственноручно и запечатано личной печатью. Можете удостовериться, брат Антуан.

Де Грие приблизил свиток к глазам.

«Если бы я знал личную печать Великого магистра…»

– Да, – кивнул он. – Благодарю вас, брат Гуго. Я удовлетворен.

– Еще вопросы?

– Я все-таки не понимаю, – смущенно улыбнулся брат Жиль. Похоже, он стеснялся старших по возрасту и сроку службы братьев, но удержаться все же не смог. – Я не понимаю, как брат Эжен может прикрыть нас? Что значит «прикрыть»? Каким образом? При чем тут горячая молитва?

Д’Орильяк поморщился:

– Слишком много вопросов.

– Ничего. Молодости свойственна любознательность, – улыбнулся магистр. – Я поясню. Возможно, брат Жиль, мои слова прозвучат не совсем привычно. То есть вызовут удивление и даже возмущение в первый миг. Но по здравом размышлении вы не сможете не признать мою правоту. А уж после того, как мои слова будут подтверждены делом…

Де Шалон выдержал паузу.

– Итак… Благодаря беззаветному подвижничеству, умерщвлению плоти и укреплению духа постами, молитвами и чтением Священного Писания, брату Эжену уже не единожды удавалось творить чудеса… Я вижу на ваших лицах удивление и даже негодование. Спешу вас заверить, братья: чудеса брата Эжена не имеют ничего общего с колдовством и чернокнижием. Господь дает ему силу и помогает в делах, как некогда помог Иисусу Навину остановить солнце, а Моисею провести иудеев через море… Вы же знаете, если искренне веришь в Бога, то и вода может стать твердью. Главное, не допустить в сердце ни тени сомнения. Молитвы брата Эжена помогут скрыть ваш обоз от излишне любопытных глаз.

– Боюсь уподобиться Фоме, но откуда такая уверенность? – подал голос брат Рене.

– Простите мне, братья, что я не могу вам дать бесспорных доказательств. Поэтому прошу поверить мне на слово.

– Позвольте еще вопрос? – решился наконец-то де Грие.

– Слушаю, брат Антуан.

– Если Великий магистр чувствует опасность со стороны его величества Филиппа, почему он едет в Париж? Зачем сует голову в пасть льву? Не было бы разумнее переждать какое-то время на Кипре, пока отношения с французским королем не изменятся? В лучшую или худшую сторону, не суть. Важна определенность.

– Великий магистр не может проявлять малодушие. Иначе какой пример он подаст всем братьям? Что скажут об Ордене миряне? Ведь они привыкли судить по поступкам. Нельзя также сбрасывать со счетов расположение папы Климента. Он весьма благоволит к Филиппу. Ходят слухи, что даже папский престол он намерен перенести из Рима в Авиньон. А к Ордену Храма он, напротив, неоправданно суров. Так зачем же усиливать его неприязнь? Брат Жак решил поручить себя воле Господа. Насколько вы поддержите Его, настолько же и Бог поддержит вас, сказал он.

Повисла тишина.

Никто из рыцарей не решался ее нарушить новым вопросом.

Внезапный порыв ветра за окном рванул занавеси. Метнулось пламя в камине.

Магистр медленно поднялся со скамьи, выпрямился и осенил братьев широким крестом, благословляя их на подвиг во имя Ордена.

По старой привычке Никита проснулся задолго до рассвета.

Колосок овсяницы щекотал нос. Высунувшаяся из стога левая нога здорово озябла. Еще бы! Вересень на исходе. Вот-вот заморозки начнутся.