Наваждение. Проклятые элохимы - Алина Углицкая

И невольно стиснула рукой мокрый ворот.

От тепла снег растаял и впитался в куртку. Но это еще полбеды. Во время сумасшедшего бега она набрала снег в сапоги. Он тоже растаял, и сейчас она ощущала, как вода хлюпает между пальцев при каждом шаге.

Айна с радостью сбросила бы мокрые тряпки и забралась в горячую ванну. А потом бы выпила липовый чай с медом и закуталась в ватное одеяло. Она непременно сделала бы все это, если бы была дома.

Но здесь…

– Куртку снимай! И обувь!

Мужчина поморщился.

Сообразив, что раздеваться догола от нее никто не требует, Айна стащила мокрую куртку и избавилась от сапог.

– Носки тоже снимай! – незнакомец впихнул ей мужские тапки. – Вот же морока!

Девушка подчинилась.

Не зная, что делать с носками, свернула в клубок и засунула в левый сапог.

– Только не выбрасывайте, – попросила на всякий случай. – Мне их подруга связала.

– Буду я еще твоим тряпьем заниматься, – фыркнул мужчина. – Идем.

Они направились вверх по лестнице. Только тогда у Айны в голове щелкнула нужная кнопка.

– Это ваш дом? – она с подозрением уставилась на незнакомца.

– Нет, нувэра Хасселя. Я всего лишь охранник. Кстати, Джино Рамино, для тебя эрн Рамино.

– А… Айна…

Она неуклюже запнулась о ступеньку, а внутри все сжалось от понимания.

Ее занесло в дом элохима. Только их называют нувэрами. В переводе с их языка нувэр это тот, кто стоит над эрнами – человеками. Высшее существо.

***

– Тебе сюда, – буркнул Джино, оставляя Айну возле резных дверей.

И неторопливо направился вниз.

Девушка застыла столбом. Ее взгляд прикипел к отблескам света, играющим на лакированной черной поверхности. Скользнул вверх, цепляясь за завитушки филигранной резьбы, потом вниз и остановился на ручке. Та была сделана в виде цветка из золотистого металла, в центре которого сверкал и переливался прозрачно-голубой камень.

Черное дерево, золото и топаз.

Для внучки ювелира не составило труда отличить драгоценный камень от обычной стекляшки. То, что она сейчас видела, быть стеклом никак не могло.

Осознав это, она невольно шагнула назад, к лестнице. Оглянулась растерянно.

Может, сбежать?

Но куда? Там, за воротами особняка ее ждет верная смерть. Придется войти в эту дверь и встретиться с тем, кто позволил ее впустить. Засвидетельствовать ему свое нижайшее почтение и, конечно же, благодарность за спасение своей никчемной жизни.

Эта мысль заставила Айну передернуть плечами. В глубине души вспыхнул гнев.

Элохимы! Все беды от них. Это они привели с собой тех жутких тварей. А теперь ей придется благодарить одного из них за то, что случилось по его же вине!

Гнев придал храбрости. Стиснув зубы, Айна схватилась за ручку и толкнула дверь.

Шагнула через порог, исподлобья оглядывая комнату. Но с первого взгляда хозяина не нашла.

Здесь тоже все кричало о несметном богатстве. Панели на стенах, картины в тяжелых рамах, белоснежный ковер из шкуры полярного медведя с лапами и головой. Украшенный малахитом камин…

Кажется, владелец особняка неравнодушен к этому камню.

Взгляд девушки зацепился за кресло возле камина. С порога она видела только высокую спинку, но стоило глянуть в его сторону, как сердце упало в пятки. Сработала интуиция.

Кем бы ни был хозяин дома, он там. В кресле.

И словно в ответ на ее сумбурные мысли кресло медленно развернулось.

***

Для Стикса Хасселя человеческие женщины были сродни запретному плоду. Как сладкий десерт для диабетика. Вроде и хочется нестерпимо, но понимаешь, что это себе во вред.

Правда, в случае Стикса не столько себе, сколько случайной красавице, попавшей в его постель. Одна женщина – одна сладкая ночь. А наутро один женский труп.

Он утешал себя тем, что они умирают счастливыми. Ласкал до последнего вздоха, который выпивал с поцелуем. И они действительно отходили в мир иной с улыбкой на устах, некоторые все еще содрогаясь в оргазме.

Стикс был благодарен каждой из них за подаренные мгновения. За нежность, чувственность и трогательную покорность, которой нет и никогда не будет у женщин его расы.

И ненавидел свой дар. Или, точнее, проклятье.

Иногда такое случалось. Самых сильных своих детей Тенганар отмечал особо. Это было огромной редкостью и очень ценилось в определенных кругах. Но Стикс с радостью обменял бы «подарок» на возможность жить простой жизнью.

На возможность прикасаться к женщине и знать, что она не умрет после этого. На возможность трогать лепестки цветка и не видеть, как они осыпаются. На возможность погладить собаку… и услышать заливистый лай вместо предсмертного хрипа.

Он был тем, кто носил титул третьего Лорда Смерти. Тем, кого соплеменники окрестили Палачом. Тем, на кого даже Префект смотрел со страхом и уважением. Потому что такие, как Стикс, были карающей дланью самого Кесаря.

Плеснув вина в хрустальный бокал, он сделал глоток. Опустился в кресло напротив камина и замер, наблюдая за пламенем.

Языки огня танцевали на ложе из дубовых поленьев. Отблески пламени отражались в натертом паркете. А из глубины дома, с первого этажа, поднималась волна страха и замешательства.

Девчонка.

Джино впустил ее, как было приказано. Но глупая человечка продолжает трястись от страха.

Стикс сделал еще глоток. Поднял бокал и посмотрел на огонь сквозь золотистую жидкость в бокале.

На Тенганаре виноградников нет. Там давно уже ничего не растет. А сейчас у него в руках богатство, за бутылку которого на родной планете отдадут целое состояние.

Только почему дорогое вино горчит?

Стикс нахмурился, вслушиваясь в свои ощущения.

Нет, не вино.

Это снова девчонка.

Стоит под дверями и злится, но эта злость смешана с горечью. Вот шагнула назад, не зная, на что решиться.

Сбежит или нет?

Стикс усмехнулся, заключая пари с самим собой.

Не сбежала.

Толкнула дверь. Та бесшумно раскрылась.

Шагнула через порог и застыла испуганным кроликом.

Зачем он ее впустил?

Стикс не мог дать внятный ответ. Просто почувствовал что-то странное, непривычное, когда увидел ее, сжавшуюся под воротами.

Жалость? Нет, вовсе не жалость. Что-то другое, назойливое как зуд.

Он поддался внезапному порыву, который даже не мог объяснить.