Азиатский рецепт - Кристофер Мур

Священное китайское пиво – ровесник Великой Китайской стены. Оно древнее и таинственнее Стоунхенджа. Рецепт его загадочнее кода Да Винчи. Ким Ханг ухитрилась внушить Уайпорн, что они на пороге великого открытия – разберутся с ингредиентами и не будут больше заложницами еженедельных поставок. Труд адский, почти как разгадывать сложный кроссворд, опираясь лишь на обоняние и вкусовые рецепторы. Потом им еще количество каждого ингредиента определять. Цель подруги избрали себе очень благородную и очень китайскую – устранить посредника.

Каждая порядочная китайская семья понимает: без ритуальных денег и ритуального пива свой род не прославишь, а бродить по загробному миру без такой еды, как отварные куры и свиные головы, значит демонстративно отречься от предков. Ким Ханг и Уайпорн считали, что овладеть секретным рецептом ритуального пива – неотъемлемое право каждого китайца. Подруги сговорились раскрыть многовековую тайну, только обратная разработка – дело непростое. С древних времен лишь девяносто девять китайских семей ведали секрет – и кару за его разглашение.

Иностранцы слишком много думают о содержании алкоголя в пиве и его взаимодействии с западными лекарствами. В отличие от Уайпорн, своей соседки и двоюродной сестры со стороны матери, Ким Ханг – чистокровная китаянка, но в достаточной степени тайка, чтобы совершать ритуал умиротворения духов, которых А-Порн недавно видела роящимися над садом. Современным лекарствам никогда не заменить ритуальное пиво.

Подруги осушили стаканы, встряхнули пивной бочонок и уселись поудобнее: конопля уже «включилась». Окружающий мир вдруг показался куда веселее. Обе засмеялись. Уайпорн клялась, что видит неподалеку единорога, жующего манго. Она смотрела на божества, разбросанные по саду, и с тревогой подумала о том, что случится, если они с Ким Ханг разгадают тайну рецепта. Станут ли ее по-прежнему приглашать в семейный сала и угощать пивом? Не упразднится ли ее роль главного контролера вкуса и запаха, если Ким Ханг засядет в шикарном кабинете и будет держать бочонок при себе? Такие тревоги каждого любителя пива с ума сведут.

– А-Порн, я чувствую себя долькой шоколада!

Уайпорн улыбнулась и, запустив руку в складки саронга, вытащила шоколадку, которую Дювел дал ей накануне.

– Швейцарская, – объявила она, протягивая лакомство Ким Ханг.

Старая китаянка взяла шоколадку, и ее лицо вспыхнуло, как красный фонарик.

– А-Порн, думаешь, мы приближаемся к цели? – спросила она и, отломив кусочек, вернула батончик Уайпорн. Так проявлялось ее уважение к дегустаторскому опыту подруги.

– С полынью пока неясно, – ответила Уайпорн, – но да, к цели мы близки. Ты даже не представляешь, насколько.

Мораг, она же Доктор Любовь, произнесла ровно половину слова «полынь» и хлопнулась с жердочки в глубокий обморок.

Дайте моему народу пива, много пива, дорогого и дешевого, тогда они думать забудут о революции.

Королева Виктория

Двумя неделями раньше

Среда, 18:13

Фойе «Хард-рок отеля».

Дювел возвышался над иностранными полицейскими-волонтерами, которые полукругом выстроились у конференц-зала. Их пятеро, форма черная, на поясах наручники, на рубашках жетоны, на макушках фуражки с пластиковыми козырьками. «Сама бдительность», – так Дювел описал бы группу. Большинство привыкли к ранним трапезам и не успели поужинать до берегового патрулирования вместе с американскими пехотинцами, прибывшими в порт для отдыха и восстановления сил. Каждого волонтера Дювел знал по имени.

Он также помнил имена трех последних волонтеров, которые умерли дома, оттрубив долгую смену на жутких улицах Паттайи. Тема старости у волонтеров – табу, хотя те трое умерли именно от старости. Оставшиеся, за исключением пятидесятитрехлетнего «юнца», были чуть моложе. В шестьдесят один Дювел оказался вторым по возрасту, и двое волонтеров звали его «сынок». Дювелу это очень нравилось: и трогательно, и, самое главное, напоминает об отце, который женился семь раз. В отца Дювела стреляли дважды (правда, один раз лишь бицепс царапнули), его били по животу металлической клюшкой для гольфа и дважды пропарывали шестидюймовым ножом; ему проламывали голову бутылкой из-под односолодового виски. При всем при этом бо́льшую часть ран отцу наносили его жены. Насилие объединило семь женщин в боевое подразделение по борьбе с супругом.

На насилие их толкало инстинктивное желание приручить отца Дювела. Жены ему попадались амбициозные, каждая свято верила, что добьется большего, чем остальные. Фабричным работницам приходится несладко, а жить с отцом Дювела означало полную неопределенность, каторжный труд без стабильной зарплаты, ежегодных медосмотров, отпусков и надежды на пенсию. Постоянная ложь и безденежье – вот чем объяснялось насилие.

Уайпорн, дипломированный технолог по производству пива, стала второй женой отца Дювела. Познакомились они в Юкии. Он нанял ее для работы на мини-пивоварне и поставил заведующей производством. Через год после вступления в должность Уайпорн случайно опрокинула банку конопли в чан с пивом. Так родилась новая марка – «Утренняя роса». Народная молва сделала «Росу» хитом продаж. До сих пор пивоварня служила для отмывания выручки от торговли марихуаной. Как настоящее производство она не задумывалась и не должна была привлекать внимание. Потом Уайпорн совершила вторую ошибку – вышла замуж за отца Дювела. К тому времени пивоварня процветала: отец Дювела теперь отмывал и выручку соседей. К тому времени, как федералы заполучили бутылку «Утренней росы» и провели химанализ, Дювел уже считал Уайпорн мамой.

Уайпорн вышла за отца Дювела сразу после того, как биологическая мать мальчика сбежала, словно пьяный таец – водитель восемнадцатиколесника, удирающий от свежеразбитого полуприцепа. Традиционно бывшая и новая супруги в альянс не вступают, но Дювел убедился, что традиций не существует: всем правит случайность. Уайпорн стала кем-то вроде резидента, иностранной родственницы, экзотической личности, претендовавшей, как и другие, на отца Дювела. Родная мать бросила Дювела одиннадцатилетним, Уайпорн же превратилась в суррогатную мать на радость женам номер три, четыре, пять, шесть и семь. Она приглядывала за мальчишкой, а те в роль матери могли не вживаться.

Уайпорн и отец Дювела стали образцами для подражания: отец показывал, как брать от жизни максимум, Уайпорн – как отдавать максимум другим. Мае Лек, или Маленькая мама, как звал ее Дювел, учила, что суть кармы – честность и помощь нуждающимся. Она называла волонтерство добродетелью. Дювел пошел волонтером в туристическую полицию Паттайи и приглядывал за стареющей Уайпорн. Другими словами, уроки Мае Лек он усвоил.

Со временем Уайпорн решила, что слишком стара для жизни в Америке. Молодые, куда лучше подготовленные пивовары с университетскими дипломами уводили лакомые должности у нее из-под носа. Нехватка образования еще полбеды. Дурная слава – «Она из Юкии, из той мини-пивоварни!» – шла за Уайпорн по пятам, как бездомный пес. Ким Ханг, двоюродная сестра и подруга детства, пригласила ее в Таиланд, к себе на виллу. Еще Уайпорн очень беспокоила стоимость медицинской страховки. Американские программы страхования здоровья оказались ей не по карману. В Таиланде страховка стоит тридцать батов, консультация у врача – один бат. Разве это не повод бросить тонущий корабль и отправиться на шлюпке в открытое море?