Большая армянская свадьба - Эмилия Прыткина

– Может, к папе поедем, Петенька? – вкрадчивым голоском предложила Аннушка, когда Петр принес в дом очередные пятьдесят рублей. – Устроит тебя на фабрику, работать будешь.

– Да я в курях не разбираюсь совсем, – отмахнулся Петр.

– Так и не надо, папа тебя пристроит куда-нибудь, чай, не оставит в обиде дочь с зятем. Будешь потрошить или, на худой конец, ощипывать, – уговаривала мужа Аннушка.

Представив себя, гордого армянина, ощипывающим курочек на ферме, Петр брезгливо сморщился и похлопал жену по плечу:

– Не горюй, Аннушка! Я, что ли, не мужчина? Заработаю денег!

– Дай-то бог, Петенька, – вздохнула жена, кладя в рот сочную дольку апельсина.

Петр Мурадян закурил и задумался. Сначала по совету друзей Петр решил заняться производством ульев. Идею подкинул лучший друг – сапожник Мамвел, который дал в газету объявление: «Изготовлю ульи. Звонить по телефону 122–132. Спросить Петю». Через два дня пчеловоды-любители оборвали телефон, довели до истерики Аннушку, которая, задевая животом стулья и углы, то и дело подбегала к телефону и кричала в трубку: «Нет, не делаем! Нет, наш номер! Не знаю, кто вам его дал. Да, есть Петя, но он ульи не делает. Какая вам разница, что он делает? Нет, не звоните больше!» Когда же через три дня позвонили и басом спросили, не возьмется ли умелец Петя изготовить пятьдесят ульев, Петя приплюсовал к стоимости материала желаемую прибыль, вычел трудозатраты, поделил на количество звонков за три дня и понял, что изготовление ульев – дело весьма и весьма прибыльное. С кипой бумаг он ворвался в комнату, где сидела Аннушка, и радостно сообщил ей, что с сегодняшнего дня открывает свой бизнес, который обеспечит их и потомство на всю оставшуюся жизнь. Аннушка, которой по большому счету было все равно, будет ли муж производить ульи или откроет цех по перетопке барсучьего жира, махнула рукой: «Делай что хочешь, только по бабам не шастай!»

На следующий день друг Мамвел отправился давать очередное объявление, а Петр поехал на базар закупать доски. Аннушка, ожидавшая, что цех по производству ульев будет находиться в квартире генератора гениальных идей – сапожника Мамвела, а не в ее собственной, бегала по комнате, бубнила и думала, думала, думала. Затем Петя сидел на балконе как ни в чем не бывало, пилил доски и что-то насвистывал. Ближе к вечеру он внес в гостиную три будки. В отверстие, в которое, по идее, должны были влетать и вылетать пчелы, могла спокойно пролезть голова теленка. Ко всему прочему, под самым отверстием перпендикулярно основе была прибита дощечка.

– А дощечку зачем прибил? – поинтересовалась Аннушка.

– Ну, как зачем: пчела прилетит, сядет, отдохнет, потом дальше полетит. Сам придумал! – гордо сказал Петя, представив, как пчелы, подобно истребителям, будут опускаться на эту посадочную полосу и снова взлетать в небо.

– А зачем дырка такая большая? – не унималась жена.

– Дырка? Ну, такая дырка, чтобы больше пчел поместилось, – пожал плечами Петя.

– Ну-ну! – усмехнулась Аннушка.

Петя вытер пот со лба и, весьма удовлетворенный результатом, пошел в магазин за пивом, которое он честно заработал в тот день. Вечером он сидел на балконе, попивал пиво с таранькой и мечтал о том, как через годик откроет цех по производству ульев и собачьих будок, еще через год – выкупит завод, потом – еще один завод, а лет через десять будет лежать на пляже, пить пиво и ни о чем не думать, в то время как заводы по производству ульев будут приносить сказочную прибыль, а наследники его, коих будет как минимум шестеро, как в настоящей армянской семье, станут трудиться на благо семейного бизнеса. Ближе к ночи фантазия Петра разбушевалась, а красноречие достигло такого пика, что даже Аннушка, скептически относившаяся к идеям мужа, задумалась, взяла ручку и стала производить необходимые подсчеты. Всю ночь супруги делили шкуру неубитого медведя. Утром приехал клиент, придирчиво осмотрел конструкции и сказал, что он заказывал ульи, а не собачьи будки.

Петя почесал голову и пожал плечами.

– Не хочешь – не бери, у меня еще есть заказы.

– Да я вот думаю: может, для собаки взять – она как раз пролезет. Только вот зачем здесь эта деревяшка приделана, а? – спросил мужик, показывая на посадочную полосу для пчел.

– Ну, смотри, так собака залезет в будку, высунет голову, голова будет висеть, шея болеть, а так она голову положит на доску, и будет удобно.

– А-а, ну да, ну да, – задумался мужик, протянул Петру десять рублей, взял будку под мышку и ушел.

– Хватит фигней заниматься! – рявкнула Аннушка после его ухода. – Скоро ребенок появится, а ты все дурью маешься!

– Э-эх, – вздохнул Петя, посмотрев на пузо жены, съежился и пошел думать, чем бы ему еще заняться.

Думал он долго, целых четыре месяца, занимаясь чем попало, пока тесть – Петр Семенович, влюбившийся в новорожденную внучку с первого взгляда, не дал нерадивому зятю денег на открытие небольшого ресторана.

Через полгода после рождения дочери Петр так и сделал, предполагая заработать денег и уехать на родину. Жена же его, побывав в Ереване пару раз и познакомившись с родней мужа – свекровью по имени Арусяк, братом, двумя сестрами и кучей других родственников, – мечтала совершенно о другом: жить от них как можно дальше, а если и встречаться, то раз в год – летом, и то не больше чем на неделю.

Вскоре ресторан начал приносить неплохие доходы, Петр с головой ушел в работу, оброс кучей друзей и знакомых, и мечта о возвращении на землю предков так и осталась мечтой. И только по вечерам, выпив рюмку-другую хорошего армянского коньяка, Петя садился в кресло-качалку, вздыхал, гладил по голове дочь, каждый раз говоря одно и то же:

– Господь не дал мне сына, но ты, дочь моя, – единственная радость всей моей жизни. Когда-нибудь я выдам тебя замуж за хорошего армянского парня и умру со спокойной душой.

– Ты бы лишнего не болтал при ребенке, рано ей еще замуж! Лучше скажи мне, какого ляда сегодня мясо несвежее привезли? – возмущалась Аннушка, которая официально была домохозяйкой, а неофициально управляла рестораном, а заодно – и мужем.

– Мясо как мясо, нормальное, – пожимал плечами муж.

– Ненормальное! Вот так всегда. Если я не прослежу – ты ничего не сделаешь. Наказал же меня Господь! Что за мужик, ни рыба ни мясо! – возмущалась Аннушка.

Петя флегматично закуривал сигарету и, не совсем понимая смысл последней фразы, махал рукой:

– Иди, иди, женщина, оставь меня в покое. Хочешь рыбу – заказывай рыбу. Завтра будет рыбный день.

Тем временем дочь подрастала, и Петр Мурадян как истинный армянин денно и нощно думал о ее будущем, расписав его чуть ли не по дням: детский сад, школа, замужество. Аннушка представляла жизнь дочери совершенно иначе: детский сад, школа, пищевой техникум, блестящая карьера, замужество. Лавры эксперта в области пищевой промышленности, которые она так и не пожала в свое время, потому что встретила Петю, не давали Аннушке покоя. И если и происходили в святом семействе ссоры, то исключительно по причине того, что родители не могли прийти к консенсусу по этому вопросу. Петр стучал кулаком по столу и орал, что добропорядочной армянской девушке для полного счастья хватит и образования, полученного в школе, а диплом техникума можно купить, если приспичит. Аннушка в ответ обзывала мужа бараном, спустившимся с гор, и уверяла его, что не позволит своей дочери стать кухаркой.