Салапапон и Мздыря – два - Юрий Лигун

Мздыря, конечно, обиделся, но всё равно не стал бегать вокруг стола и рвать на себе последние волосы. Вместо этого Мздыря подёргал мышку за хвостик, пропылесосил коврик и почистил клавиатуру зубной щёткой.

Не помогло!

Тогда Мздыря нашёл под подушкой сливу и начал её есть. Но как раз за сливой мы его и застали! Так что повторяться не будем.

А пока слива елась, пришёл Салапапон. Но не один, а с каким-то странным типом в ботинке на голове. При этом фуражка у него на левой ноге болталась. А на правой ноге болтался утюг.

Не успел Мздыря удивиться, как тут же удивился ещё сильнее. Потому что у этого типа вместо уха был нос, вместо носа – колено, вместо бровей – напильник, вместо подбородка – подзорная труба, вместо пупка – пять копеек, а вместо всего остального – тарелка с макаронами.

– Это Глюк! – бодро сказал Салапапон. – Мы с ним в компьютерном клубе познакомились. Только там все компьютеры зависли. Можно, мы на твоём доиграем?

– А мой не работает, – промямлил Мздыря.

– У меня заработает! – перебил Мздырю Глюк и вывернул из глаза отвёртку.

При виде глазастой отвёртки компьютер погасил последнюю лампочку и притворился мёртвым. Но Глюк ему не дал. Он постучал локтями по клавиатуре и ловко загрузил в компьютер штук сто украденных программ, отчего в комнате запахло горелым.

– Готово! – сказал Глюк и попросил у Мздыри много денег.

Но лучше бы он этого не делал. Потому что просить у Мздыри денег опасно. Мздыря сам кому хочешь денег даст, когда не просят. А когда просят – лучше не подходи!

Короче, взял Мздыря Глюка за подзорную трубу и закинул на соседнюю крышу вместе с макаронами.

Так что будьте начеку. А вдруг это ваша крыша?

Салапапон и Мздыря не любили болеть на стадионе. А чего хорошего болеть на жёсткой трибуне под мокрым дождём, когда лучше болеть в мягкой постели под сухим одеялом и есть варенье с мёдом. К тому же Салапапон и Мздыря плохо правила знали. Из-за чего кричали не в тех местах.

Зато играть в футбол они любили. Ведь для этого правил знать не надо. Для правил судья есть, который сам их и придумывает. Поэтому футболисту главное свисток вовремя услышать и быстренько развести руками: мол, я ни в чём не виноват, виноват мой старший брат! А ещё лучше упасть на траву и скукожиться, как личинка шелкопряда…

Но чаще всего тренер Салапапона и Мздырю в ворота ставил. Это было выгодно. Ведь ширина футбольных ворот – семь метров с копейками, а ширина Салапапона и Мздыри – семь метров с рублями!

Короче, объявили как-то чемпионат. И главное, не двора, а всего остального мира! Болельщиков набилось миллиардов пять. Представляете, пять миллиардов больных и все орут, как перед зубным кабинетом!

А как тут не орать, когда бразильцы нашим клепают и клепают? А наши в ответ спят и спят, хотя иногда отклёпывают. Хорошо хоть судья своим человеком оказался. Он на нашей речке себе дачку приметил. Не очень, правда, приметную, но всё же… Из-за этой дачки он бразильцам ни одной шайбы не засчитал, кроме первых восемнадцати. А когда основное время вышло, судья ещё три дня дополнительного времени назначил.

Но и это не помогло, потому что наши никак по-хорошему не просыпаются и никак по-хорошему не звереют. Пришлось пенальти назначать. Наши приуныли, а бразильцы наоборот. Ходят вразвалочку, на траву поплёвывают и руки о трусы потирают. Но не тут-то было! Потому что тренер наконец так озверел, что вскочил со скамейки подсудимых и лично в ворота Салапапона поставил. А за ворота – Мздырю для полного психического устрашения.

Тут уж бразильцы поплёвывать перестали и трусы подтянули чуть ли не по самое горло. Да поздно! Потому что как они по Салапапону не били – и в девятку, и в шестёрку, и в лоб, и по лбу, и сухим листом, и мокрым, и даже липким банным, а наши всё равно выиграли со счётом 24:18!

А ведь предупреждали бразильцев, что Салапапон и Мздыря непробиваемые!

А бразильцы не поверили!

Однажды Мздыря пришёл к Салапапону, а тот лежит на диване и притворяется спящим. Хорошо притворяется – сразу и не заметишь. Мздыря тоже не заметил, поэтому сказал:

– Давай я тебя сниму.

– Откуда? – удивился спящий Салапапон. – Если с дерева, то не надо. Я с дерева и без тебя запросто снимаюсь, потому что подо мной ветки гнутся А если с дивана, то снимай сколько влезет, только вряд ли получится!

Тут Салапапон повернулся на живот и намертво вцепился в плюшевую обивку.

– Причём здесь это? – тоже удивился Мздыря. – Я тебя не с ветки снять хочу, а на фотографию.

– Валяй! – сразу согласился Салапапон. – Меня на фотографию ещё никто не снимал. Говорят, я в фотографию не помещаюсь.

– У меня поместишься, – успокоил друга Мздыря. – У меня фотоаппарат с очень широким объективом.

Но не тут-то было! Хотя объектив и вправду был очень широким, только Салапапон был шире.

– Надо во двор! – догадался Мздыря. – Я отойду метров на сто, и ты сразу поместишься.

Но как Мздыря не отходил, отойти не получалось, потому что он всё время упирался разными частями спины то в гаражи, то в кусты, то в бабушку Бабарыкину. Из-за этого у Салапапона то ноги не помещались, то руки, то панамка.

– Надо на улицу! – догадался Мздыря. – На улице можно вдвоём отходить в разные стороны. А если вдвоём отходить, ты в два раза быстрее поместишься.

На улице Салапапон и Мздыря начали довольно ловко пятиться друг от друга, словно всю жизнь ходили задним ходом. При этом Салапапон не мигая смотрел в широкий объектив, а Мздыря наоборот – в узкую дырочку, которая называется видоискатель.

И что бы вы думали? Оба поместились!

Салапапон поместился в один канализационный люк, а Мздыря – в другой. Ведь с тех пор, как у канализационных люков крышки поехали в пункт приёма металлолома, на улицах лучше не пятиться.

Но фотографии всё равно получились! Правда, рентгеновские. Их Салапапону и Мздыре в больнице сделали.

Причём деньги взяли только за плёнку, а красота им даром досталась…

Однажды Салапапон и Мздыря отправились за раками. Только раки нынче пошли умные, поэтому Салапапон и Мздыря пошли не на речку, а на базар. Ведь умных раков в речке поймать трудно, а на базаре – запросто! Если, конечно, деньги есть хотя бы на одну клешню́…

И точно! На базаре за Мздырей и Салапапоном сразу дедушка увязался. Только не их родной дедушка, как вы подумали, а совершенно неродной старичок, хотя чем-то родным от него попахивало. Может, лаптями, а может, драным зипуном? Короче, был старичок хорош по всем статьям – по удали, посконности, калачности и битости. А ещё по статье за браконьерство. Просто не дедушка, а картина Шишкина. Только медведя с балалайкой не хватало.