Лирей. Сердце зверя - Диана Хант

— Но ведь его же невозможно носить. Я пробовала. Давно. Ребра сдавливает, дышать невозможно. Двигаться тоже.

— И все же, — настоятельно сказала я, — не надевать же мне платье на голое тело.

— А почему нет? — уточнила женщина.

Представив, как щеголяю в этом платье из тонкой струящейся ткани по незнакомому замку, я покраснела.

— И все же я настаиваю, — твердо сказала я.

Адела пожала плечами.

— Ничем не могу помочь, — ответила она. — Корсетов здесь нет.

— И панталон тоже? — спросила я, краснея, решив, что все равно уже стыдно, поэтому румянцем больше, румянцем меньше — без разницы.

Волчица фыркнула.

— Вот уж лишний предмет гардероба!

— И ничуть не лишний! — возмутилась я. — Вы предлагаете мне разгуливать по замку без… белья?

Сказала это, и сама подивилась своей экспрессии. Еще недавно представала перед самцами, тьфу, перед мужчинами, голой. И разгуливала в коротких, до середины бедра, туниках. Но ведь то лес… И дикари, то есть оборотни, кругом. А здесь, в замке, среди привычной глазу обстановки, сразу вспомнилось, кто я и откуда. И не представлялось возможным нарушать не то что нормы этикета, но и границы элементарной этики.

— Разгуливать по замку вы будете только с дозволения аль… господина, — вернула меня на землю волчица. — А пока он такое дозволение не давал, беспокоиться не о чем.

Вздохнув, я приняла платье у нее из рук. В последний момент передумала и надела под него эту неприличную сорочку, такую легкую и невесомую, что даже не ощутила ее на себе. Оглядев себя в зеркало, хмыкнула. Если не знать, что под платьем ничего нет, и слишком уж не присматриваться, вид получился почти приличный.

Волосы разделила на пряди с помощью черепахового гребня и уложила в низкий узел, закрепив деревянными шпильками.

Все это время Адела молча наблюдала за моими действиями, явно не догадываясь, что причесывать меня — вроде как ее обязанность, если она претендует называться прислугой, горничной или камеристкой. Впрочем, представлять ее в этой роли было так же дико, как в роли актрисы королевского театра.

Когда мы покинули гардеробную, кровать оказалась застелена, причем простыни были заменены на свежие.

Оставив меня, Адела вышла из опочивальни.

Вернулась она с теми двумя молодыми волчицами, которые уже приходили. Лицо Аделы было бесстрастно, а вот волчицы хмурились и избегали смотреть на меня. При этом не покидало ощущение, что им было непривычно кому-то прислуживать. Но я, чтобы подбодрить девушек, кивнула и поблагодарила за заботу.

Они переглянулись и прыснули, а затем спешно, чуть ли не бегом, покинули опочивальню под пристальным взглядом Аделы.

— Ешьте! — волчица скорее приказала, чем пригласила. Перехватив мой взгляд, добавила: — Госпожа.

Кивнув, я приступила к трапезе.

Вопреки ожиданиям (если честно, думала увидеть пожаренное на костре, пропахшее дымом мясо), в миске была каша, по которой успела чуть ли не соскучиться после отъезда из Ньюэйгрина, лепешки, пара яиц и ломоть ветчины с тмином. На сладкое полагался кусок пирога с черникой и сливками.

— Здесь человеческий повар? — спросила я, сыто отвалившись на спинку стула. Было немного стыдно обладать таким аппетитом. Ведь леди, как известно, должна есть, как птичка. Но я была слишком голодна, чтобы оставить от этого чудесного завтрака хотя бы крошку.

В ожидании ответа я обернулась к Аделе, которая терпеливо ждала, когда с завтраком будет покончено.

Волчица не ответила. Хотя каким-то образом я поняла, что этот вопрос ей отчего-то неприятен.

С гордым и слишком независимым для горничной видом Адела собрала со стола тарелки, а затем удалилась из опочивальни с подносом.

Стоило двери захлопнуться, я бросилась к ней: заперта.

Значит, никакая я не гостья.

Я пленница.

Только чья?

Быстрым шагом пересекла комнату и приложила ухо к той двери, которая, по словам Аделы, соединяется со спальней господина. Тихо.

Меня явно поселили в хозяйской спальне. Покои мамы и папы тоже соединялись дверью. Это значит, что в замке нет хозяйки, а мне решено было выделить лучшую комнату. Самую большую и просторную. Но хозяйскую… почему?

Зеленый риолин, переданный ундиной и с тех пор висящий на цепочке на груди, потеплел, словно хотел прожечь платье. Опустив взгляд вниз, я увидела, что герб внутри вытянутого камня заискрил. Опоясанный лентой четырехлистник с каплей росы посредине словно вот-вот загорится и оплавит зеленоватую прозрачную преграду. Кажется, Велес сказал, что этот риолин несет всю магию нашего рода.

Дверь, которая минуту назад захлопнулась за Аделой, распахнулась.

Оглянувшись, я замерла словно статуя. Пальцы продолжают рефлекторно сжимать ручку двери «в спальню господина».

Первая реакция была — закричать. Но дар речи куда-то исчез, я стояла молча, хлопала ресницами и не в силах была оторвать взгляд от вошедшего.

Слишком знакомым было это лицо… Каждая черта. Слишком часто он преследовал меня в кошмарах, слишком привыкла просыпаться от собственного крика, который неизбежно следовал за его рычанием:

— Я иду за тобой, Эя.

Я просыпалась в ледяном поту, а потом долго не могла успокоить сердце.

Воплощение моих кошмаров… только сейчас наяву. Зверь стоял у двери и задумчиво смотрела на меня.

Огромный, широкоплечий, словно в противовес моим воспоминаниям и видениям, навеянным Велесом, Зверь одет в черный камзол простого кроя и брюки. Белоснежная рубашка с воротом под горло и манжетами вот-вот расползется на широкой мускулистой груди. Я успела подумать, сколько, должно быть, ткани ушло на такого великана, и поморщилась: все время, когда сильно пугаюсь, в голову лезут глупости.

Сглотнув, перестала таращиться на одежду и подняла взгляд.

Тронутая бронзовым загаром кожа, лицо словно вырезали из скалы, и оно застыло, чуть вытянутое вперед, и сплющенное с боков, что свойственно всем волкам. Черты острые, твердые, хищные. Уши заостренные. Мочки отсутствуют. Черные волосы убраны в низкий хвост.

— Зачем я вам? Что вы будете со мной делать? — вырвалось помимо воли, прежде чем прикрыла рот ладонью.

Он посмотрел так, что колени подогнулись, а дыхание сковал ужас. Я быстро опустила взгляд. Недолгая жизнь среди волков научила… кое-чему.

Этот пристальный изучающий взгляд я знала слишком хорошо. Несмотря на отсутствие опыта, даже мне был понятен немой ответ.

— Кажется, ты не удивлена, увидев меня, — сказал волк.

Низкий, раскатистый голос обволакивал и одновременно просачивался в душу, заставлял дрожать все внутри.

— После того, как ты… вы… как вы похитили меня из Священных земель, странно было бы удивляться вам, — сказала я, делая вид, что рассматриваю узоры на стене.